Верные чада

Бородатый и несколько картавый директор «издательства» сразу заметил взаимное расположение двух сторожей друг к другу, поэтому он внимательно присматривал за тем, чтобы Герка всегда находился внутри офиса, когда шестидесятилетний сторож школы шёл убирать территорию. Ему было не легко, что сразу бросалось в глаза, и никто не мог ему помочь. Был человек, который хотел, но ему было нельзя, запрещено, невелено… Слушая скребки тяжёлой деревянной лопаты за окном, редкие и часто прерывистые, Герка делал вид, что приспокойно занят своими обычными обязанностями — сидит на входе с журнальчиком в руках. В действительности он знал, что «хозяин» наблюдает за ним; не пристально, как раньше (теперь это и не нужно), но с издевательской улыбкой. Тот прекрасно понимал состояние молодого и крепкого парня, за каждым прерыванием звука лопаты представлявшим надрывные усилия больного (не по годам, а по времени нашему) человека и не имеющего возможности ему помочь. Тот понимал, а Герка в свою очередь не понимал, почему от его душевных переживаний по этому поводу кому-то может быть хорошо, очень даже весело или просто приятно. Тогда, в тихий декабрьский вечер, он и понял со всей ясностью, что президент не сядет на третий срок. Это понимало и руководство фирмы, посему к чему-то и готовилось.

Однажды Александр Васильевич, когда давно уже все разошлись по домам, зашёл к Герке.

— Всё сканируешь?

— Сканирую.

— Материалов становится всё больше и больше.

Друзья рассмеялись.

— У меня ведь был сынок, — неожиданно произнёс Александр Васильевич, — которому сейчас было бы столько же, сколько тебе.

Герка оторвался от компьютера и теперь уже бессмысленно смотрел в монитор; его внимание переключилось на то, о чём говорил стоящий за спиной человек.

— И когда не стало супруги, я уже не мог жить в этой квартире, Герушка, понимаешь, не мог.

— Понимаю, Александр Васильевич. — Тихо ответил Гера. Он знал историю про жену, но о сыне услышал впервые.

— Думал отсидеться в сторожах, переболеть…

— Мне ли Вас утешать, Александр Васильевич?

— Да ты не знаешь, — заплакал сторож, — не знаешь.

Герка напрягся, но со стула не встал и не обернулся, а продолжал тупо смотреть в монитор. Через минуту Александр Васильевич чуть успокоился, собрался… За это время Герка почти додумал, о чём тот хочет сказать и не ошибся.

— Перебирайся ко мне жить. Насовсем, навсегда. Бросай эту свою работу и ко мне…

— Александр Васильевич?

— Ты хороший человек, верующий, православный; вместе вернёмся…

— Что-то случилось?

— А-а… — Махнул рукой сторож, за спиной Геры быстро смахивая платком остатки влаги с лица.

— Что же?

— Увольняют. Вернее, уже уволили… сегодня последний день.

— А я ведь знал. — Герка выскочил из-за стола и пристально посмотрел на друга. — Чувствовал, догадывался…

Александр Васильевич попытался спрятать своё красное лицо, но было некуда и их взгляды сошлись.

— Тут пару дней от куда-то из Сибири чудо-юдо явилось.

Оказалось, тоже «духовная» личность; я разговор слышал. Этот «продвинутый» чуть-ли не «учитель» какой, но вот в бегах оказался; от милиции, а может и от мафии. Его здесь припрятать хотят, на Ваше место, чтобы отсиделся.

— Ну полно с ним, — равнодушно произнёс Александр Васильевич, — полно с ним.

— Но как же Вы?

— А что сделаешь? Всё равно ничего. А ты тут, я смотрю, страдаешь.

— Я не страдаю, — хитро заметил Гера, — я прикидываюсь.

— Прикидываешься?

— Прикидываюсь, притворяюсь. Я здесь наблюдаю.

— За чем?

— Так, смотрю себе…

— Они вон съезжать собрались, только никому ничего не говорят.

— Я тоже это заметил. — Согласился с наблюдением Гера, но хочу остаться до конца уж, до самого конца.

— Поехали, сынок! — Неожиданно произнёс Александр Васильевич.

Герка на это ответил откровенностью за откровенность.

— У меня ведь нет отца, поэтому я и уехал в своё время. Но я хочу сказать, что, наверное, никогда бы не сказал. Александр Васильевич! Мы с Вами знаете, когда познакомились? Не знаете. А я Вам скажу: в тот день, когда я папу вспоминал. Я прихожу из храма, меня директор к себе вызывает; тут и школьный тоже. Я как Вас тогда впервые увидел, так сразу и подумал, что Господь мне послал. Да-да, Вы не обижайтесь только, но на папу моего очень похожи; не внешне, конечно, а внутренне — такие же привычки почти, поведение, характер. В общем, образ очень для меня знакомый.

— У тебя нет отца?

— Уже восемь лет.

Александр Васильевич о чём-то крепко думал.

— Я Вам лучше вот что скажу. — Торжественно объявил Гера.

— Не я к Вам, а Вы ко мне поедемте. Если хотите, конечно; если Вам всё равно куда ехать. Ко мне — в провинцию, в маленький и тихий городок.

— Маленький городок? — Переспросил Александр Васильевич и вдруг вспомнил, что это была его далёкая некогда мечта, может быть мечта детства.

— Сами же рассказывали, что этот город Вам, как петля на шее.

— Я и сейчас так скажу. — Кивнул головой Александр Васильевич.

— Ну так что же? В чем дело? — По глазам друга Герка понял, о чём тот думает. — Мы будем приезжать, к гробам, раз в год, а Бог даст, и чаще. А поминать души можно и у нас.