Верные чада

— Да я не крещёный… — С горечью в сердце произнёс Александр Васильевич.

Герка от этого откровения на минуту даже растерялся, не зная, что сказать. Боль пронзила и его сердце тоже — он вспомнил своего отца. «Господь послал родственную душу, подумал он про себя, — но они две, они разные, одна не заменит другую… И всё же, в чём спасение?»

— Поедемте, Александр Васильевич? — С жалостью и вопросительно повторил он после долгого молчания обоих. — Сначала поедемте, а там Господь всё устроит.

Они стояли в пустом храме втроём — Гера, Александр Васильевич и батюшка. Александр Васильевич ничего не знал, да от него многого и не требовалось. «Символ веры» за него прочёл Герка, отрицание сатаны тоже; всё делал он, как батюшка говорил. Но Александр Васильевич сделал главное, может быть самое главное в своей жизни — он пришёл в этот день в этот храм. Герка понимал важность такого шага ещё даже лучше, чем тот сам. Благодать не раз касалась его. Так произошло и теперь: когда батюшка стал поливать Александра Васильевича над купелью водою, Гера уже не мог сдержать слёз. Ещё одним чадо, верным Христу, стало больше.

У ворот сердца

2000 г.

В тот вечер Альберт вернулся домой поздно, где-то в девятом часу. Для осени уже было темно, да ещё пока добрался. Он жил в удалении от города в доме, который сам построил пять лет тому назад. В то время земля буквально расхищалась у государства и дома «новых русских» вырастали здесь как грибы после дождя. О средствах, на которые Альберт возвёл свои хоромы, он не думал, но по окончании строительства своё же сердце ему вдруг сказало: ты — вор…

Он бродил по городу часа два. Прощался. В голове на протяжении уже долгого времени крутилась одна мысль: нет мне покоя все эти годы. Но где причины беспокойства, с чего всё началось? Да, с окончания строительства дома. Последняя мысль была ужасной: покончить с собой…

Подходя к высокому забору, Альберт увидел на некотором удалении от ворот тусклую фигуру человека будто сгорбленную. «Вот, морда, поливает мой забор», — подумал про себя. Приглядевшись во тьме, Альберт разглядел будто сгорбленная фигура читает какую-то книгу. Это его удивило — как можно читать в темноте? — и он быстро зашёл в дом.

Как следует покушав в последний раз, Альберт на всякий случай выглянул в окно. Человек по-прежнему стоял за забором, теперь почти у самых ворот. Его видение настолько смущало подвыпившего Альберта, что он выпил ещё, опасаясь забыть о главном. А главным для него сейчас было, какой способ убиения себя избрать.

Он сел на диван и мысленно стал перебирать доступные из известных ему способы. Прошло какое-то время. Тут явилась как обычно блудная соседка, работающая секретаршей в какой-то фирме. По выражению лица своего партнёра она поняла, что сегодня у них ничего не выйдет. Разговор сразу не заладился и она собиралась вежливо уйти думая про себя и тяжело вздыхая в душе: «Ну что ж, сама так сама…» Альберт спросил её у порога, не видала ли она у ворот мужика, но получив отрицательный ответ, смутился ещё больше.

Дверь хлопнула. Он быстро поднялся и снова подошёл к окну. Человек по-прежнему стоял у самых ворот. «Обманула, стерва!» — Воскликнул про себя Альберт и снова плюхнулся на диван.

Так он долго сидел, а тут как на зло начались телефонные звонки, отвлекающие его от главного. Звонили так — мелочь какие-то дружки. Каждый раз, поднимаясь к телефону, Альберт подходил к окну и видел там сгорбленную фигуру читающего мужика. «Не уходит, гадина», — думал он про себя и возвращался на место — любимый диван в коридоре первого этажа. Вскоре звонки достали так, что он буквально вырвал из розетки провода.

В одиннадцатом часу зашёл какой-то дальний родственник. «Ты мужика у ворот не видел?!! — с порога прокричал Альберт. «Нет…» — удивлённо пожал плечами Андрей, а затем хитро подмигнул, мол пить надо меньше.

Он принёс какой-то альбом, сказав, будто Альберт сам давно просил его посмотреть и тут же ушёл. Альберт так и не вспомнил, когда и зачем он просил этот альбом, но, соображая с минуту, швырнул его на диван и бросился к окну. «Стоит…»

Через некоторое время он решил всё же посмотреть альбом, что там за фотографии. Это оказались неприятные на первый раз глазу снимки. На них были запечатлены трагические страницы его семьи. Иными словами — траурные дни. Но что-то всё-таки привлекло внимание Альберта и он, листая альбом с самого начала, стал рассуждать сам с собою. Часы тихо минули отметку одиннадцать.

Порядок расположения фотографий отвечал чёткой хронологии и под каждой из них стояла пояснительная надпись. На самых ранних были прабабушки и прадедушки, а в числе стоящих у гроба Альберт без труда узнавал своих юных ещё родителей и других родственников. К своему удивлению многие из этих снимков он видел впервые. Отдельные фотографии имелись в его семье, хранились в чёрном пакете. Как-то раз в детстве он любопытства ради залез в него, испугался и больше уж не искушался смотреть. «Кто же всё-таки собрал их вместе?»