Вероломство

В ходе последующего анализа восстановили, как разыгрывались события во время трагического инцидента: Тай был убит сразу, а Стивена ранили в ногу, и он умудрился подстрелить одного из нападавших из армейского кольта, прежде чем был убит выстрелом в голову. Еще двоих партизан уничтожил Жан-Поль из своего автомата.

Раненый в живот Бенджамин Рид принял медленную, ужасную смерть.

Его вдове решили не сообщать об этом. И Томас сначала с готовностью поддержал это решение.

Через несколько дней, однако, он передумал. Не стоило скрывать от Абигейл ни одной подробности этой бойни.

«Ты ложишься в постель с гадюкой», — сказал ему Тай вскоре после второго визита Абигейл во Вьетнам.

«Ты знал?»

«Да, но я знал также, что твой здравый смысл предохранит тебя от ее чар».

Томас улыбнулся. Тай отработал на Абигейл пять лет. Он имел право ненавидеть ее.

«В следующий раз, как я воспылаю любовью, непременно покажу тебе свою избранницу».

Но Тай говорил совершенно серьезно.

«Томас, у нее контакты по всей столице. С преступными главарями, с полицией, с Вьет-Конгом. Она добьется всего, чего ни пожелает. Она может уничтожить кого ей вздумается. Она в Сайгоне зря время не тратила. У нее есть средства получить все, что она захочет».

«Господи, да она так неопытна, что с трудом могла найти дорогу в свой отель…»

«Она быстро делает успехи, мой друг. Поверь мне. У нее есть деньги, и ей нужна война — для того, чтобы пощекотать себе нервы. Боюсь, она разыгрывает очень опасную комбинацию. Она употребит связи, чтобы взять под контроль мужа и самой делать деньги для «Вайтейкер и Рид». Но не верь ей, Томас, — сказал Тай и несмело улыбнулся. — И не наступай ей на мозоль».

Но это было сказано слишком поздно.

У Томаса не было ничего, кроме своих нехороших предчувствий, слов Куанг Тая и знания Абигейл Вайтейкер-Рид, добытого за долгие годы, но он верил — был уверен — что она разузнала о его планах и послала весточку партизанам.

Он прочесал весь город в поисках информации и обнаружил достаточно фактов, которые убедили его в правоте Куанг Тая. У нее были контакты, деньги, хватка. Если бы все получилось так, как она задумала, она одним махом избавилась бы от двух бывших любовников: Жана-Поля, похитителя драгоценностей и шантажиста, и Томаса, твердолобого дурня средних лет.

Но он не сумел собрать доказательств того, что Абигейл Рид была кем-то иной, кроме как богатой, скучающей дамой из Бостона, потратившей в Сайгоне уйму денег и наговорившей кучу такого, что прежде никому не приводилось слышать. Томас вывернул весь Сайгон наизнанку, поставил все с ног на голову, но не нашел ничего, что можно было бы представить в уголовном суде.

Тогда же начали циркулировать слухи.

«Томас, о тебе говорят нехорошие вещи, — сказал ему его друг из государственного департамента. — Люди думают, что ты имел в тот день тайную встречу с представителями Вьет-Конга».

Стараниями Абигейл. Ее запашок чувствовался повсюду, хотя сама она пребывала в безопасности в Бостоне, оплакивая мужа и призывая направить дополнительную военную помощь правительству Южного Вьетнама.

В конце концов Томас взял на себя всю ответственность за трагедию, унесшую жизни троих людей, которых он любил, и, возможно, четвертого, с которым был только знаком. Если он прав, и Абигейл имела тайную связь с Вьет-Конгом, то показать на нее пальцем, когда нет никаких существенных доказательств, — это безумие. Значит, надо позаботиться об оставшихся членах своей семьи: Дженни, ее детях. Если он сделает попытку вывести Абигейл на чистую воду, разве она остановится и не станет угрожать им?

Томасу казалось, что он понемногу сходит с ума, что он всячески ищет, как бы не думать о собственной вине. Здравый смысл должен был подсказать ему: держись подальше от ее постели. Здравый смысл должен был подсказать: будь осторожнее, устраивая поездку по дельте Меконга.

Томас собирался взять с собой в Бостон десятилетнюю дочку Куанг Тая Там, но друзья погибшего Тая обещали позаботиться о ней во Вьетнаме. Томас погоревал об ее судьбе, вспомнив, как она мечтала о каменном сельском доме на Ривьере, о прекрасных розах, которые разводил ее отец, о запахе лимонов, цветов и Средиземного моря.

Правильно ли он сделал, когда уговорил их покинуть юг Франции?

«Я и сам непременно вернулся бы, — сказал ему Тай. — Запомни это, мой друг. Ты суровый человек, Томас, но к себе ты суровее, чем к другим. Что бы ни случилось со мной или с моей родиной, я не хочу, чтобы ты винил себя».

Господи Боже мой, да как он может себя не винить?

Через месяц после гибели мужа Абигейл стала председателем совета директоров и президентом компании «Вайтейкер и Рид».