Вероника из Тарлинга

— Ты словно луч солнца в ненастный день! Словно искрящийся иней на стекле, звонкая перекличка весенней капели, твоя улыбка наполняет сердца радостью и теплом.

Потрясенный подобным сравнением, Ламарк еще крепче сжал розовые пальчики Терезы в своих:

— Но почему? При дворе меня чаще называли шутом и никчемным мальчишкой. Отец при всех бранил за леность в изучении военного искусства и слабость рук, пригодных держать только писчее перо да любимые карты земель Дэриланд.

Тереза упрямо покачала головой:

— Я смотрю на тебя, и мне кажется, что мы прежде уже встречались. Словно выросли в одном доме, вместе бегали на реку и собирали травы в заповедном лесу. Ты снился мне, я сразу узнала тебя, Лежьен. Только немного жаль, что ты оказался принцем.

— Отчего же, милая Тереза? Как это может нам помешать?

— Принцы обязаны повиноваться долгу чаще, чем зову сердца. Хотя это касается каждого из нас в какой-то мере, считаю, что простой человек подчас свободен даже более того, кто сидит на троне. И мужчинам легче распоряжаться своей судьбой…

— Несравненная Тереза, клянусь, нас ничто не может разлучить! Только пожелай!

Испуганно оглянувшись, она приложила пахнущую мятой ладошку к его приоткрытым губам.

— Тише, тише, вернулась Розель!

Ламарк на миг зажмурился от восторга и тут же, ухватив Терезу за талию, увлек под навес, оплетенный цветущими лианами.

— Я увезу тебя в мое имение под Гальсбургом. Никто больше не станет указывать тебе, что делать.

— И даже ты сам?

— Я-а-а? О! Я всего только лучик солнца, который желал бы каждое утро будить тебя в постели, голубка!

Расставляя на столе приборы, старая Розель тщательно прислушалась. Ее смутили подозрительные шорохи за кадкой с барбарисом, а потом почудился тихий смех и звук поцелуя.

«Возможно ли допустить подобное бесчинство! Ах, даже он в самом деле сын короля, ему не позволительно обижать нашу девочку…».

— Тереза, где ты, дитя мое? Пожалей свою старую няньку, выйди ко мне и утешь мое больное сердце.

Розель без сил опустилась на кончик стула, но резво поднялась на ноги, когда заметила появившуюся впереди молодую пару. Щечки Терезы разрумянились, словно спелые ягоды остролиста в морозный день, карие глаза озорно блестели.

— О моя госпожа! Что же вы со мной делаете?! "Что я скажу твоему отцу, негодница?"

Ламарк шагнул вперед и замер перед старушкой в несколько театральной позе, преисполненной тем не менее неподдельного достоинства.

— Вы скажете господину барону, что граф Ламарк де Вазари — единственный сын Гальбо желал бы назвать его младшую дочь своей невестой. Помолвка назначена на завтрашний день. Ты же не против, Тереза? Зачем долго ждать?

— Высокие небеса! А к чему такая спешка? Мы знакомы менее трех часов. И-и… я думала, твое имя Лежьен, — растерялась та.

— Одно из моих имен, я не считаю нужным запоминать полный список. Идем же скорей к столу! Розель, вы можете к нам присоединиться. Но ненадолго. Нет, я считаю, вам лучше сейчас уйти и начать подготовку к такому важному событию. А мы с Терезой пока обсудим мелкие нюансы. Но сначала попробуем эту рыбку и овощи.

— Ведь я еще не давала согласия… — Тереза изо всех пыталась понять, насколько хорошо сейчас следует правилам этикета. Она чувствовала величайшее расположение к юноше, и наивно не желала скрывать своей благосклонности.

— Ты призналась, что видела меня во сне? Какие еще нужны доказательства?!

— В самом деле… но я вовсе не спешу вступать в брак. И давно решила, что первой будет Вероника. К тому же она должна одобрить мой выбор. Я во всем полагаюсь на ее разум. Она старше и больше разбирается в людях.

— Так вопрос с Вероникой уже решен. Конта скоро женится на ней и заберет в столицу.

— Герцог де Маликор? — в ужасе воскликнула Тереза, взмахнув руками. — А что же она?

— Хм… она как будто не против. В любом случае, Конта всегда добивается своего. И если уж он сказал, что сделает ее герцогиней… Тереза, тебе снова дурно? Этот корсет, кажется, слишком сжимает грудь, я могу помочь… Ай… что ты делаешь?!

— Всего лишь учу вас хорошим манерам, принц Гальбо!

— И зачем было проливать вино на мой камзол? Останутся пятна.

— Пятна на добром имени гораздо страшнее, могу вас заверить.

— Дивная Тереза, я вовсе не хотел вас оскорбить! Я лишь заботился о вашем бесценном здоровье.

— Я собираюсь вернуться в свою комнату, а вам покажут особые покои на втором этаже. Туда же принесут обед, если не пожелаете присоединиться к прочим гостям. Дом в вашем полном распоряжении, кроме женского крыла, — прошу это крепко запомнить.

Она решительно направилась к двери, и, растерявшись от такого поворота событий, Ламарк едва успевал следовать за ней.

«Вот я осел! Как можно было огорчить девушку таким неосторожным жестом. Но я ведь, правда, не думал ничего дурного, когда случайно коснулся ее груди… Она сама невинность. Теперь не желает даже смотреть на меня и, похоже, готова заплакать… Пожалуй, я хуже осла!»