Вероника Стейнбридж покидает зону безопасности

Он был слишком настоящим. Спал, завтракал, мыл голову – действительно жил у нее. Можно было не говорить об этом Софи, не говорить об этом вообще никому, но она сама – знала. Видела. И впервые видела его таким – открытым, почти беззащитным, как будто на диване лежало не постельное белье, а его нутро, вывернутое, выставленное на всеобщее обозрение. Вероника чувствовала, что не должна была всего этого видеть – ни стыдливой опустошенности коробки из-под еды, ни суетливого беспорядка простыней, ни растерянной неряшливости майки, сбившейся на мокром теле.

Потому что теперь обманчивая пустота студии будет значить совсем другое. До сих пор Веронике удавалось делать вид, что ничего не изменилось. Удастся ли теперь? Когда она войдет в чистую комнату, посмотрит на убранный диван, заглянет в прохладный полумрак ванной? Даже если Тим не оставит за собой следов – будет ли это теперь иметь значение?

Она так и не пойдет в студию. Сядет в кафе и будет рисовать прохожих, посетителей за соседними столиками, покупателей в магазине напротив. Она будет понимать, что это нечестно – Тим наверняка торопился уйти, чтобы освободить ей рабочее место – но не сможет заставить себя вернуться. А на закате, когда солнечный луч на несколько минут пронзит стеклянную крышу над головой и зальет насыщенной ржавчиной мостовую, Вероника напишет Тиму: «Вы не против, если я сегодня приглашу в студию гостей?»

Время идет, Вероника набрасывает перспективу улицы, пытаясь с помощью угля и крафта передать всю роскошь насыщенного алого света. Солнце уходит за угол дома, зажигаются фонари, экран смартфона вспыхивает ответом.

«Конечно».

Вероника уже пишет Джейкобу, когда приходит еще одно сообщение:

«Мне ведь надо расплатиться за сегодня, верно?»

Тим никогда не вставляет в сообщения смайликов, но Вероника чувствует улыбку – ту самую, с блеском стекол.

|13|

В кончики пальцев врезается потертая шероховатость колпачка – Вероника закручивает тюбик с краской, откладывает его в коробку. Кобальт с пятном мадженты на гладком боку ложится на смятую, выдохшуюся сиену, скрывая собой ядовитую этикетку стронция, и теряется в общем калейдоскопе красок, только начатых и уже заканчивающихся, чистых и перепачканных другими цветами.

– Я ставлю чайник, ты будешь? – раздается голос Тима от дивана. Вероника кивает, не отводя взгляда от холста – но не потому, что боится посмотреть. Просто этот диалог повторяется каждый день. Ей не нужно оборачиваться, чтобы знать, что ее поняли правильно.

Вероятно, за это стоило благодарить Сару. Когда гости пришли в тот вечер, каждый из них бросил на Тима заинтересованный взгляд – но только она вполголоса спросила Веронику:

– Опять?

– Что «опять»?

– Ты снова его пригласила? – спросила Сара, чуть поморщившись, а в глазах читалось предостережение – и одновременно любопытство, предвкушение, ожидание. Вероника инстинктивно ссутулилась под этим взглядом, пытаясь придумать правильный ответ – и вдруг, как в тот момент, когда она решила отказаться от любых таблеток, внутри что-то изменилось, стало ясным и очевидном.

– Тим живет здесь, – сказала Вероника и расправила плечи.

– Здесь? С тобой? – глаза Сары вспыхнули.

– Нет. Я разрешила ему жить в студии. Потому что у Тима проблемы с жильем и нужно закончить свой материал, – Вероника сама слышала в своем голосе нотку гордости, только не понимала, за кого – себя и студию или Тима и его материал. А может, за всех вместе.

– А, – только и ответила Сара, пожав острыми плечами, и отошла в сторону.

Тим шутил с гостями, уверенно доставал из шкафчиков недостающие стаканы, разливал в кружки кипяток – теперь среди них была и «Добро пожаловать в Орегон!»

Когда Джейкоб уходил, то впервые за долгое время ничего не спросил. Только улыбнулся на прощание. Вероника закрыла за ним и Маргарет дверь, обернулась. Тим собирал с пола подушки.

– Ты справишься здесь? – спросила она. – Я могу попробовать успеть на последний трамвай.

– Конечно, – кивнул Тим. – Завтра все, как обычно? В двенадцать меня здесь нет?

Вероника на мгновение задумалась, а потом неопределенно махнула рукой:

– Я приду позже… может, в час… И мы что-нибудь придумаем, хорошо?

Он молчал пару секунд, а затем снова кивнул, очень медленно:

– Хорошо.

На следующий день Вероника приехала в два часа – по дороге в студию купила сыр, солнечные помидоры, свежий хлеб и хороший, дорогой чай. Когда она пришла, Тим сидел на диване с ноутбуком на коленях – очки приветственно блеснули, после чего в них снова отразился экран. Вероника разобрала продукты, в ванной переоделась в старый джемпер и перепачканные краской джинсы. Подошла к развернутым лицом к стене холстам, достала один из них, поставила на мольберт и тихо позвала:

– Тим.

Стекла блеснули.

– Это похоже на лес?

Он наклонил голову, слегка прищурившись. Улыбнулся.

– Вполне.

|14|

– Когда твои друзья снова придут? – Тим протягивает Веронике ее чай, та осторожно принимает горячую кружку, оставляя на ручке мазок ультрамарина.

– Не знаю, а что?