Вероника Стейнбридж покидает зону безопасности

Трамвай с мягким шорохом трогается с места, остановка уплывает назад, мелькает ряд окон, тянется гладкое полотно стен, исчезая в провалах перпендикулярных улиц. Они сидят в разных концах вагона, не глядя друга на друга, но она точно знает, в какой момент он поднимется, подойдет к двери. Следующая остановка, трамвай плавно тормозит, и Тим выходит. Шагает по платформе, мгновение они движутся параллельно – затем трамвай вновь разгонится, и Вероника успеет только поймать прощальный блеск очков.

Она сойдет на следующей остановке и придет в студию первой. Остановится на пороге, чтобы запомнить студию такой, какой та была раньше – тихой и пустой. Пройдет мимо холстов, пустых и переполненных ее мыслями, законченных и ожидающих своего часа. К тому моменту, когда Тим откроет дверь своим ключом, Вероника уже успеет переодеться и начать писать – это значит, что ее не нужно трогать. Тим сядет на диван, поднимет с пола ноутбук и тоже уйдет с головой в работу. Спустя несколько часов кто-то из них оглянется на окно, окинет взглядом желтеющий в вечерних лучах город и спросит: «Чай?»

После этого они уже не будут работать – время больше не может принадлежать каждому из них, оно станет общим, тягучим и неуловимо быстрым. И только когда Вероника в сотый раз скажет: «Пора», время снова распадется, густыми каплями кленового сиропа застынет на двух разных нитях – двух разных путях. Вероника выйдет из дома и пойдет к остановке – будто отматывая запись назад, она повторит все свои шаги в обратном направлении, пока не доберется до квартиры Софи. Время будет прилипать к пальцам, оседать на экране смартфона, который теперь приходится выключать и прятать. Вероника примет душ, отмоет лицо и руки, и на несколько часов нить ее жизни очистится, натянется ясной и стройной прямой.

– Ты пойдешь завтра в группу? – спрашивает Софи.

– Нет, – Вероника улыбается, и ее глаза при этом блестят.

Ей больше нечего делать на занятиях. Ей не о чем больше рассказывать.

Перевернутый экраном вниз смартфон вспыхивает тонкой полоской. Сироп времени течет густой волной, переливается через край, заполняет блестящие глаза Вероники – чтобы завтра стать прозрачным янтарем воспоминаний.

Трамвай с мягким шорохом тронется с места, остановка уплывет назад.

Время застынет.

|3|

В этих поездках было мало смысла – и, быть может, именно поэтому они так много значили для Вероники. В них сквозила легкость безумия, ясность необъяснимого. Необоснованная красота.

Первый раз все получилось случайно. Они не договаривались о встрече – вечером после того жаркого дня Вероника ушла, не зная даже, вернется ли еще когда-нибудь в студию, пока в ней живет Тим. Слишком многое следовало осмыслить, представить, принять. Даже на собственное тело Вероника смотрела теперь другими глазами – будто впервые до конца осознав, что оно точно так же выражает ее внутренний мир, как голос или живописная манера.

Она не знала, вернется ли в студию – и потому на следующий день, вынырнув из утреннего свитера, поехала в Парк. Софи, к счастью, была занята, поэтому Вероника могла уйти из дома одна, спрятав в пухлый блокнот старые листы крафта и ворох неразрешимых вопросов.

Она рисовала лениво – рука замирала на листе, а Вероника не замечала, как поток мыслей уносит ее все дальше и дальше, прочь по песчаной дорожке, между вечнозеленых кустов и газонов, вдоль фонтана, взбирается по гладким серым скалам, спускается в грот, вылетает на поляну под тень дуба – и опускается к ногам человека, который сидит там, поставив ноутбук на колени.

Пальцы Вероники сжимают пастель, и линия обрывается смазанной жирной точкой.

Человек не видит ее, он занят работой, но через несколько мгновений мысли взлетают, подхваченные новым порывом, он поднимает голову и встречается глазами с Вероникой. Человек не улыбается, не кивает ей – только стекла очков вспыхивают на секунду отраженным небом над куполом.

Они просидят так еще долго – он будет работать, а она – рисовать. Спустя несколько часов они поднимутся, разными путями пойдут к одной и той же остановке трамвая, сядут на дальних концах вагона. Он выйдет раньше, она доедет почти до самой студии.

Потом они попробуют посчитать, какова была вероятность того, что они могли случайно встретиться в Парке. Но ни один из них не силен в математике, и он только пробормочет с улыбкой: «Хорошо совпало». И с этого момента их время начнет сливаться воедино.

|4|

Пространство студии – это совокупность систем. Разнообразные и переменчивые, они тем не менее кажутся вполне устойчивыми, пока короткое слово, случайный жест, сорвавшийся с губ вздох не разрушит это равновесие.