Версальские кружева

Эмоции и любовь скоро принесли им сладкую усталость; теперь их, согретые наготой друг друга тела, успокоившись в счастливом сне, принадлежали только друг другу…

Михаил проснулся уже ночью, Марго рядом с ним не было. Не заметив на полу и ее одежды, он поднялся и подошел к окну. Место, где днем стояла ее машина, уже успел припорошить снег. Выйдя в зал второго этажа, его взгляд сразу поймал неплотно закрытые полки письменного стола и нарушенный порядок лежащих на нем бумаг. Проверка промелькнувшего у него подозрения принесла ему боль разочарования; вид комнаты говорил ему, что он в очередной раз столкнулся с обманом. Забранный ею архив – фотографии, видеофильмы – без сомнения указывали на то, что ее приход к нему был частью уже действующего плана. Отныне диспозиции сторон были определены, игра закончилась, столкновение и конфликт стали неизбежны.

Вернувшись в спальню, он снова лег. Ее запах еще был тут, но теперь он только злил его. Любовь, – та самая любовь, которая всего несколько часов назад наивным ветерком ласкала его чувства, улетела, как весеннее облако, открывая в сознании двери комнат сожаления и разочарования.

Подъезжая к дому матери, Марго уже ни о чем не жалела. Уверенность и понимание хорошо выполненной ею работы поднимало ей настроение, желание скорее рассказать все Нине подталкивало ее, и она, закрыв автомобиль, побежала к двери подъезда.

– Мамулечка, привет! – Марго, сбросив на пуфик в прихожей пальто и сумку, прошла на кухню.

– Марго! Куда ты после разговора с отцом пропала? Звоню тебе – ты трубку не поднимаешь, звоню отцу – говорит, что занят. Что происходит?!

– Есть хочу!! Давай все из холодильника на стол, и бутылочку открывай. – Марго заерзала на стуле, всем своим видом показывая нетерпение и повышенное возбуждение.

Нина, накрывая на стол, посматривала на дочь, наспех хватающую куски с тарелок, и молча ждала, когда первое насыщение позволит той наконец-то рассказывать о событиях, так сильно взбудораживших ее.

– Значит, так, – произнесла Марго, вытирая рот салфеткой. – Папа, наш гениальный папа, придумал сумасшедший план. Сегодня они с Вовой подготовили и подписали документы о продаже Михаилом всей его доли в бизнесе. Гениальность заключается в том, что деньги за проданные девяносто девять процентов акций Михаил никогда не получит. Помнишь, я говорила тебе, что однажды, тихонечко, утянула со стола у Михаила чистые бланки его компании с подписью?.. Так вот, сейчас они впечатают туда поручение, – как бы от лица Миши, где напишут реквизиты другой папиной компании. – Она откинулась на спинку стула, довольная улыбка расплылась по ее лицу. – И все, круг замкнулся!! Возвращать деньги за ювелирные украшения не нужно! Михаил не сможет доказать, что мы не рассчитались с ним наличными, а тем более – не сможет обратиться в милицию по потери «Белевроцемента». Доказать, что компания на Виргинских островах, куда будут отправлены деньги, ему не принадлежит, невозможно – это закрытая от всех контролей оффшорная зона.

– Маргоша!! А ты-то что довольная такая?! Ты сейчас от него приехала? Вижу, светишься вся… Если все так, как ты сейчас говоришь, зачем ты тогда к нему ездишь и встречаешься с ним?

– Ой, мама! Просто, так нужно было… Но все это – с ведома отца! Я должна была забрать фотографии и документы, которые могли указать на то, что у меня с Михаилом была любовная связь. Иди, кстати, возьми из моей сумки пакет, сейчас будем уничтожать улики. – Она улыбнулась и добавила: – Никогда не любила, когда он меня фотографировал.

Через несколько минут они, с комфортом расположившись на диване, рвали фотографии, мяли видеодиски, выбрасывая в урну фрагменты жизни, пережитые чувства и счастливые мгновения. Нина смотрела на дочь и ее опасения уходили: семья Марго не разрушалась, Виктор продолжал крепко держать бизнес в своих руках, украшения, подаренные Михаилом, тоже оставались на своих местах и полностью принадлежали им.

– Ну, что, мама, вот и все!! – произнесла Марго, порвав последнюю фотографию. – Ты-то, я вижу, повеселела даже… а как же твои человеческие принципы и вера в Бога? – Неожиданно лицо дочери вдруг стало серьезным и печальным, казалось, нечто гнетущее ее изнутри вырвалось наружу и овладело ей. – Мы же все сегодня обманули Михаила! Я взяла украшения, Вова подделал поручение, папа присвоил его деньги, полученные за компанию, а ты… – Она замолчала, и подняла глаза на мать. – Ты сидишь и улыбаешься. Получается, что ради выгоды и благополучия Бог, которому ты все молишься да крестишься, молчит в тебе. Да твой грех куда больше нашего! Мы, хотя бы, не прикидываемся праведными…

Неожиданно Марго поднялась. Честность, лежащая в ее душе на одной тарелке с корыстью, проснулась и с криками вырвалась наружу.

– Монашка!! Ты что, не видишь, как я живу, меняя мужчин?! Схожу с ума от жажды денег! Ты, моя мать, не вышвырнула меня из своей квартиры после услышанных слов, полных лжи и обмана, а сидишь с довольным лицом, рвешь мою любовь и единственное светлое, что было в моей жизни!