Версальские кружева

– Лезгинку вам не станцевать? Валите уже быстрее, и не поднимайте мне нерв! У меня и так настроения нет… Своими руками, за какой-то копеечный долг, миллионную компанию переписываю на… – Он задумался, подбирая нужное слово, но, чтобы не обидеть дочь произнес: – На хорошего твоего…

– Пап, ну, ладно тебе! Не расстраивайся, все будет хорошо. Мы сейчас приедем к Оле и все подпишем…

– А потом, – перебил ее отец, – сами отвезете все документы в исполком. Завтра они на своем заседании утвердят новый состав учредителей, и выдадут об этом справку. Поэтому уж будь любезна: проследи, чтобы послезавтра новое заявление Михаила и выписки из решения исполкома уже были в КГБ Республики.

– Пап, так это же снова в Минск ехать!

– Марго! Не ты ли мне говорила, что все нужно делать срочно и быстро.

– Ой! Ну, ладно, пап, только ты не расстраивайся, все мы сделаем. Пока, целую!

Она переключилась на другую линию и вернулась к разговору с Михаилом.

– Медвежонок, ты еще там?

– С трудом дождался, когда ты наболтаешься!

– Все по делу, все ради тебя, мой косолапый! Звонил папа, нам нужно выезжать к нотариусу, подписывать купчую. Помнишь Олю, она делала тебе документы первый раз?

– Да!

– Отлично, встречаемся через тридцать минут у нее, а потом отвозим все в исполком на регистрацию. Целую!

Михаил отключил телефон и посмотрел на часы, можно было не торопиться и спокойно осмыслить события, которые развивались хотя и в нужном направлении, но на этот раз чрезвычайно быстро.

Расположившись в ставшем для него любимом кресле напротив окна, что на втором этаже, он, дав себе десять минут, стал рассуждать:

– Так, – произнес он задумчиво, – все забегало и закрутилось! Неужели, плод моего семимесячного труда близок к завершению, и я опять не проигрываю дело?.. – Он улыбнулся и закрыл глаза, удовольствие и приятное теплое ощущение победы потекло по его телу ручейками огромного удовлетворения.

– Да, я – молодец! Как сработали оригиналы кипрских документов и страх Масюковича перед КГБ! Всех прикормил, на всех влияние оказывал: милиция, исполкомы, прокуроры суетились по его просьбе, а тут – раз! – и в бой вступил комитет. Все-таки здорово, что остались еще люди и организация, которая честно выполняет свое дело, а главное – ее боятся жулики всех мастей, и… – Он открыл глаза и улыбнулся. – … Только при одном ее упоминании Виктор Васильевич забегал кругами и теперь сам, без судов, возвращает мне компанию. Эх, мужики! С каким удовольствием я бы с вами водки попил! – Он сильно хлопнул ладонями по подлокотникам кресел и встал. – Не ушло, значит, никуда то время, когда мы служили Родине честью и совестью. Закончится все, обязательно позвоню Глебу – может, он знает кого из своих коллег белорусских, и передаст от меня и моего шефа «спасибо» за принципиальность.

Одевшись, он вышел из дома, завел машину и поехал к нотариусу, где опять все было организованно по-деловому быстро и четко. Оля ознакомила его с протоколом общего собрания акционеров; Михаил подписал договор продажи ему девяносто девяти процентов уставного фонда завода; Марго, сидящая рядом, не издавала ни одного звука, давая ему возможность спокойно и внимательно изучить подписываемые документы.

– Ну, вот и все, – в заключение сказала Оля и лукаво улыбнулась, глядя на Марго.

– Пока-пока! – Подмигнула Марго нотариусу и, взяв Михаила за рукав куртки, вытянула его из кабинета. – Босс! О-о! – произнесла она, как только они сели в машину и оказались одни. – Разрешите вашей… вашей… – произнесла она дважды и задумалась.

– Любовнице!

– Нет! – Сгримасничала Марго, сморщив носик. – Не хочу такое слово! Оно какое-то противное!

– Любимой!

– Да! Так гораздо лучше. Словом, я хотела сказать, что поздравляю тебя с получением в собственность завода и надеюсь, мне не придется доить коров, чтобы добывать себе хлебушек насущный. – Она сделала лицо серьезным и добавила: – А вообще, я хочу ребенка!

– Сейчас! – продолжая шутливый тон разговора, произнес Михаил.

Марго посмотрела на него, улыбнулась и, положив голову ему на плечо, негромко произнесла:

– Сейчас мы едем к маме, она уже второй раз обед разогревает. Помнишь, как хорошо нам было, когда мы все вместе сидели за семейным столом, пили самогонку и болтали, болтали…

– Маргоша, а что, твой «Мерседес» тут стоять останется?

– Да и пусть! Мне так спокойно на твоем плече, что не хочется даже на секундочку уходить…

Дорогой до Нины они молчали, даже не подозревая, что думают об одном и том же.

Марго, решив для себя одну задачу по примирению отца и Михаила, теперь задумалась над проблемой разводов.

Михаил сначала мысленно поблагодарил провидение, а также сокола, летящего по кромке леса и бьющего свою добычу слету, но потом вспомнил о Вере и детях. Прислушиваясь к себе, он, несмотря на свои чувства и отношение к Марго, даже в отдаленных пространствах своего сознания не ощущал ни единого намека или мысли о расставании с женой.

Семья оставалась для него нерушимым колоссом, и он точно знал, что это – единственная правда в его жизни.