Вершина по имени ты

Поезд качался и плыл в темноту, унося маленькую группу туристов дальше и дальше от такой привычной и родной Москвы. По железной дороге ребята должны были добраться до Владикавказа, оттуда – машиной до села Нижний Унал, а потом – пешком в горы. Ночь красила небо в темно-синий, щедрыми горстями сыпала звезды. Острые, колючие и размытые из-за скорости состава силуэты деревьев проплывали мимо, тянули скрюченные лапы, еще не скрытые листвой, и пугали первых ночных птиц.

Але не спалось. Свет давно погасили, и она уже не могла читать: стихи звучали, шуршали и шелестели в ее голове по памяти, и почему-то то голосом мамы, то голосом строгого профессора классической литературы, то голосом того паренька, чей подарок она держала в руках. Со стихами путались мысли: что ждет их впереди, каким будет этот маршрут? Они готовились к нему долго и тщательно, начали за три месяца, еще зимой. Тренировались преодолевать склоны и снежные препятствия, учились вязать узлы на скорость и качество, посещали курсы по медицине (хотя, откровенно говоря, только Аля ходила на них без пропусков, поэтому и взяла на себя ответственную роль походного медика). Ее пугала неизвестность, ведь как минимум один перевал хранил слишком много секретов: ни отчетов, ни четких спутниковых снимков на него не нашлось, и им предстоял теоретический первопроход.

Конечно, всегда была возможность отказаться и пойти другим путем, и, не решаясь судить за других, гордая Аля не сошла бы, даже если бы заблудилась одна посреди белого безмолвия. Ей всегда казалось, что просить помощи означало признаться в собственной слабости, неспособности справляться с трудностями, а ведь именно это и делает Человека из человека – умение прыгнуть выше головы, приложить все усилия и даже больше, только чтобы добиться поставленной цели. Без цели человек не живет, а существует. Но каждой цели, даже самой маленькой, он непременно должен добиваться сам.

Но сколько ни утешай себя мыслями о собственной силе, убедиться в ней выйдет только в реальных условиях… Дальнейший путь по железной дороге интереса не представлял: средняя полоса, одноэтажные деревянные домишки с дворами и унылыми огородами, чернеющими в снегу, и чередующиеся с побитыми жизнью пятиэтажками, так же печально желтеющими среди серых дорожных лент. Кавказ еще не скоро: пока что надо набраться сил, выспаться на много-много дней вперед. На верхней полке спала Маринка, так и не вынув из ушей наушники-капельки, слева в купе посвистывал носом Рома, над ним, вопреки поездным законам повернувшись головой в проход, спал Мишка, даже во сне словно желающий быть поближе к Маринке. Георгий Петрович, руководитель их маленького отряда, уступил нижнюю полку беременной женщине, хотя та пыталась отказаться, и забрался наверх.

Снизу Алька видела его растрепанные черные волосы, чуть тронутые сединой, и слегка свесившуюся с краю сильную жилистую руку с двумя простыми и грубоватыми деревянными браслетами. Загадочнее человека за все свои двадцать лет она не встречала: Георгий Петрович не был замкнутым, не отказывался поговорить и ответить на вопросы, но все равно всем одинаково казалось, что никто не знает достаточно хорошо этого сурового и всегда поразительно спокойного человека. Вероятно, именно это его спокойствие и некоторая надежная уверенность покорили с первой встречи юную, наивную и немного взбалмошную Алю, которой самой этого в характере очень не хватало.

Натянув тонкое одеяло до подбородка, Аля устроила подушку поудобнее и, свернувшись клубочком, закрыла глаза. В поезде ей всегда хорошо спалось: мягкое покачивание и далекий перестук убаюкивали, унося дальше и дальше от реальности. Это была крайняя ночь, когда они спали на мягком матрасе, подушке, в относительном тепле и комфорте: так всегда бывало, как ни готовься к суровым условиям, как ни одевайся теплее, никогда не угадаешь с температурой собственного комфорта. Про себя всегда трудно угадать, если привыкаешь заботиться о других.

В январе, в маленькой зимней “единичке”, в предпоследнюю ночь, когда они впервые столкнулись со страшным морозом и невозможностью даже закрыть глаза, чтобы не смерзались ресницы, Аля усвоила одну простую истину: если ты идешь с группой, как бы тебе ни было плохо, тяжело и больно, всегда есть кто-то, кому хуже, чем тебе, и думать надо в первую очередь о других, правило кислородной маски на себя не всегда работает безотказно. Аля и Маришка от холода сходили с ума: не шел снег, не сбивал с ног ветер, не поливало дождем, но мороз ударил такой сильный, что и дышать удавалось с трудом: он сковал все ледяными цепями, не просто колко пощипывал, а когтями рвал кожу на открытом лице, на руках, оставленных на минуту без рукавиц.

Аля в тот вечер должна была дежурить с Мишей, но парни прогнали их с Мариной, велели разобрать палатку и разложить вещи, чтобы рюкзаки и запасная одежда не примерзли окончательно. Марина разворачивала и натягивала тент, Аля щелкала холодными железными дугами, непослушными пальцами в одеревеневших перчатках пытаясь их соединить.