Вершители Эпох

И правда, земля была просто сплошь покрыта рытвинами, трещинами и огромными воронками, из которых выпячивались острые треугольные камни, похожие на какой-то черноватый металлический куст. Они шли медленно, растянувшейся на метров сто змеёй из пыльных чёрных курток и бронежилетов, практически шаг в шаг. «Для большей безопасности» — говорил Полярник. Он то и дело подавал знак остановиться, что-то проверял, доставал из рюкзака разные устройства-датчики, передавал по рации приказы Бену, замыкающему строй, но задержки никогда не были долгими. В основном они обходили подозрительные, по мнению Кораса, воронки и поросшие чёрными кустами деревья и камни, которые, как думала Вайесс, ничем не отличались от остального пейзажа. К вечеру они добрались до черты, где линия песка сменялась ковром из редкой травы. Переход был неестественно идеальным — как будто ни одна песчинка даже не осмеливалась упасть на другую сторону. Это место оказалось круглым оазисом из травы, деревьев и родника в центре, рядом с которым, защищённые деревьями от удушливого воздуха пустыни, Корас приказал разбить лагерь, но запретил пить воду из-под земли под угрозой трибунала. Почему так, никто не знал, а Полярник не спешил посвящать кого-нибудь в свои мысли. Может разве что Бен был в курсе, но Вайесс не пыталась у него спрашивать — скорее всего как обычно склонит голову на бок, поджав губы и скажет что-то вроде «не положено».

В отряде было всего две девушки, и им достался один термоконус — на двоих выдавался. Кое-как разложив палатку, пока соседка ушла за порцией ужина, Вайесс сразу залезла в спальник, но ни спать, ни даже есть не хотелось. Та вернулась пятью минутами позже и тоже сразу рухнула в палатку, даже не успев натянуть до конца спальник. Некоторое время они просто молчали, но сегодня, после дня измождающего пути бок о бок, это молчание было особенно неловким. Макри изредка поглядывала на соседку, всё время порываясь что-то сказать, но потом отворачивалась обратно — то ли от смущения, то ли просто от того, что слова не шли в голову. В итоге она всё-таки проворчала «Спокойной ночи» в надежде что услышит то же самое. Вайесс не ответила, но для Макри, похоже, её молчание было равносильно поражению, а с поражением она мириться не хотела:

— Слушай, я знаю что ты не очень хочешь со мной разговаривать и… у тебя на это есть свои причины. Нет, я правда не хочу лезть в твою личную жизнь, но нас же… тут всего двое девушек, надо держаться друг друга. Что скажешь? Если хочешь, давай просто поболтаем, ну знаешь, как болтают на ночь. — Макри немного подождала, но ответа не было. — Нет? Давай тогда буду говорить я, а ты просто, ну, послушаешь?

— Хорошо — бросила Вайесс, сама не осознавая того, что говорит. Это было так неожиданно, что Макри сначала просто застыла от удивления, а потом просто рассмеялась. Вайесс молчала, но внутри росло какое-то странное чувство, ей одновременно и хотелось отвечать, и хотелось дать себе со всей силы пощёчину за эту мягкость, слабость, слабину… Макри стянула с себя спальник и села, скрестив ноги. Спать ей тоже не хотелось.

— Я, знаешь, ещё ни разу не видела смерти. Да, я здесь уже третий поход, но ты слышала наверное, что мы возвращались уже три раза в полном составе. Блин, даже представить трудно — больше месяца на этом «фронте», и… — она ухмыльнулась, нелепо запрокинув голову, — Давай сменим тему, а то мрачно совсем. Ты была когда-нибудь в Восточном Городе? Ну если не была, побывай обязательно! Я как раз там живу, покажу тебе всё. Ты читала по новостям про выставку на улице Памяти, там собрали все картины знаменитых художников, а их осталось, ну, трое от силы. Я лично таких пейзажей никогда не видела: зелёное всё, как здесь, только гораздо больше — поля, леса, река посередине. Вот где ещё ты такое увидишь, а?

— Новостей не читаю…

— Вау, ты что, открыла навык общения? — Вайесс напустила угрюмый вид, но не обиделась.

— Зачем ты здесь? — Она не знала, почему задала этот вопрос. Может, она и правда хотела поболтать, так, по-дружески, в чём так усердно себя упрекала, а может, ей действительно хотелось знать, что двигает людьми вокруг. Она тоже приподнялась и села напротив, глядя на эти смеющиеся глаза и инфантильную улыбку. В любом случае, сейчас, независимо от всех «если», что ей мешали, она была серьёзна.

— А?

— Почему Волонтёры? Почему… Пустошь?

— Знаешь, мне кажется я просто конченый оптимист. Нет, правда. Мне наплевать, например, на плохую погоду на улице или на сломанную ручку двери, или даже просто на сломанную дверь. И-и-и, как бы банально не звучало, хочется сделать жизнь людей хотя бы чуть-чуть счастливее. Мне даже наплевать на то, что об этом подумают.

— И получается?

— Что?

— Делать мир лучше?

— Пф, ну я не особо надеялась выполнить все свои планы в первый месяц службы, в конце концов, это всё не так просто, как мы себе представляем. Я что, в твоих глазах опытный пустынный вояка? Я тебя умоляю! Я автомат — и тот собираю хуже тебя, видела на тренировке. Ты уже держала такой?

— Нет.