Верстальщику: Адаптация

- Если ад на самом деле существует, то когда мы умрем, и нас вдруг отправят туда, то, я тебя уверяю, перед нами там будет нехилая такая очередь. Вот прям пробка будет.

- Ну да. А чтобы побыстрее в ней продвинуться какому-нибудь демону придется на лапу дать... или в копыто, что там у них. Но обязательно должна быть особая очередь, для особых гостей.

- В эту очередь мы с тобой уж точно не попадем.

- Как знать, - усмехнулся Чаукин. - Нам еще жить и жить. Многое успеем натворить... я надеюсь.

- Чауки, ты хороший человек, не ёрничай.

- И ты хороший человек и Питерсон хороший… Вот почему только так всегда получается, что вроде бы хороших людей большинство, а все равно… срань какая-то. Вот… Скажи, вот к чему весь этот разговор, если он только не просто пьяная болтовня? Что изменится от того что мы тут с тобой, хорошие люди, рассуждаем о добре? Или, может быть, ты решил движение возглавить? - усмехнулся Чаукин.

Табет замер, выпрямился и посмотрел на Чаукина.

- Вообще-то это ты тему поднял. А я… решил.

- Чего? - лицо Чаукина вытянулось от удивления. - Я ж пошутил...

- А я нет. Профсоюз. Если не сейчас, то потом уже точно будет поздно. Ты был прав, так выживать нельзя. Пора что-то менять.

Чаукин недоверчиво посмотрел на Табета, не веря в то, что тот говорит серьезно.

- Ты уже ходил к Арти? – спросил Чаукин.

- Угу.

- И как отреагировал мистер "я самый крутой"?

- Первая пристрелка редко бьет в цель.

- Уверен, что у тебя боеприпасов хватит разбомбить этот дзот?

Табет ничего не ответил.

- И когда ты хотел меня посвятить в свои планы? Профсоюз создать, нифига себе.

- Как раз сегодня после смены. Давай сядем, я тебе все расскажу. Айда, пора уже выходить.

Забравшись в один из отдаленных участков колец Фароса, Табет распиливал один из литиевых блоков аккумулятора транспортного крейсера. Чаукин зацепил краном один из отпиленных кусков и потащил в сторону. В зеркало заднего вида он увидел, как отколовшийся обломок приближался прямо к Табету.

– Табет, смотри по сторонам, – произнес Чаукин.

Взглянув в зеркало через пару секунд, он увидел, что Табет стоял на том же месте, копаясь в лазерной пиле.

– Табет, твою за ногу! – крикнул Чаукин. – Табет!!

Не последовало никакой реакции.

– Табет!.. Гребаный коммуникатор!

Чаукин отпустил блок и, развернув скутер, выжал гашетку, устремившись к Табету, но он отлетел уже слишком далеко. Через несколько секунд Табет оказался намертво прижат обломком к алюминиевому блоку. Два огромных осколка бесшумно сплелись воедино в кромешном безмолвии космоса. Через щели вылетали мелкие застывшие капли крови, сталкиваясь друг с другом, крошась еще на более мелкие осколки и разлетаясь в стороны. К горлу подступил ком, и все тело разрывало от желания что-то сделать, как-то помочь, хоть как-нибудь, хоть голыми руками отмотать время вспять! Но он уже ничего не мог исправить. Он, оцепенев от ужаса, гнева и горечи, которая разъедала рот и готова была вырваться наружу, сидел на скутере, изо всех сил сжимая рычаги управления, и… смотрел.

Выдаваемое работникам оборудование было чертовски ненадежным, то и дело выходило из строя, а на свалке, чтобы выжить, нужно было вертеть головой на триста шестьдесят градусов шестьдесят секунд в минуту и всегда быть настороже. В космосе кромешная темнота и пустота, и как бы громко ты ни кричал, тебя никто не услышит. Но Табет был не просто один из… он был его другом, с которым он рос бок о бок с самого детства. Тот кто спас его жизнь. Он был его семьей. Он был частью его самого.

После смены родных Табета в стандартном порядке оповестили о его смерти и выдали стандартную компенсацию, которой хватит им едва ли на один месяц.

Чаукин открыл дверь в каюту. Он застал Тею стоящую посреди комнаты. Детей не было.

Ее глаза столкнулись с глазами Чаукина. Его взгляд, дрожащий, тихий, безмолвный перерубил что-то внутри нее.

- Чаукин? – дрожащим голосом произнесла она. – Почему ты… Где Табет?

- Табет… Он… погиб.

Она рухнула на пол в тот же миг. Лицо охватила гримаса отчаяния и невыносимой боли. Боли, от которой в груди зародился крик, вопль, настолько сильный и огромной, что он не мог выйти наружу, застряв где-то в глубине, сковав все ее тело.

Чаукин быстро подошел к ней в попытке подхватить, но она жестко выставила вперед руку. Она даже не коснулась его, но Чаукина словно отбросило назад неведомой силой.

- Мне жаль... - едва слышно выдавил из себя он безсмысленные слова.

- Зачем? Зачем ты пришел? – тихо произнесла она.

- Тея, мне…

- Уходи! Не надо! Что тебе нужно?! – закричала она.

В следующее мгновение ее голос сорвался в рыданиях. Глубоких, сильных, разрывающих всё нутро. Она более не могла сдерживать боль, переполнившую ее и та взрывом вырвалась наружу. Она рыдала, спрятав лицо руками.

Чаукин медленно сел на пол рядом с ней и обнял. Ее лицо уткнулось ему в плечо. Тело продолжало содрогаться.