Вертикальная вода

, – Я-то думала, нужно чего посложнее, а ты, твое величество, описываешь чистой воды «столбняк». Оно вообще-то редко теперь попадается, из полузабытых, но вот к особенным искусствам его никак не отнесешь. Мигом тебе его напишу, вызубрить легко. Вот только сразу должна тебя предупредить… С давних пор говорят, что оно старое, доштормовое. Но пару раз случалось, и что по поводу других ошибались, хотя говорили то же самое. Правда, ошибались далеко не всегда… В общем, я тебя честно предупреждаю заранее, чтобы чего не вышло: полной уверенности, что оно доштормовое, у меня нет. Ты это учитывай.

– Учту, – нетерпеливо сказал Сварог. – Вот бумага и стилос, пишите, в случае чего вины на вас нет…

…К его приходу все, конечно, успели пропустить по паре стаканов, но делу это не помешает – не те у него подобрались сподвижнички, чтобы от пары стаканов поплыть умом и сообразительностью…

Он занял место во главе стола с таким видом, чтобы всем сразу стало ясно: никаких шумных приветственных воплей и тем более прочувствованных объятий. И они поняли, вмиг: Бони, совсем было собравшийся вылезти из-за стола с распростертыми объятиями, быстренько опустился на место, посерьезнел. Остальные тоже убрали широкие улыбки с лиц, смотрели выжидательно…

– Я чертовски рад вас всех видеть, – сказал Сварог. – На том и закончим лирику. Дело не терпит.

Он разглядывал старых сподвижников: нельзя сказать, чтобы изменились особенно, но все же за эти годы стали чуточку другими, во многих смыслах. Бархат и парча, тисненый шелк и кружева, ордена-медали, в том числе имперские, дворянские перстни с коронами (и две незримо присутствующих королевских короны), и Бони чуточку раздобрел, и Паколет больше не похож на худющего карманника с окраины, со впавшими щеками (даже усы не прежние кошачьи, а вполне пышные), и на остальных сказалась жизнь в благополучии и покое…

– Что за дело? – спросил Шедарис.

По-прежнему с капитанским шитьем на зеленом егерском мундире – Сварог давно уже не пытался повышать его в звании, Шег прекрасно помнил о пророчестве Лесной Девы, отбивался руками и ногами…

– Да ничего особенного, – сказал Сварог. – Дело где-то даже и житейское. Я через сутки отплываю в "Щкеранг, предварительно уменьшившись до их размера. Абсолют но все, посвященные в эту тайну, считают, будто я там буду вести сложные переговоры и добиваться результата, который устроил бы обе стороны. На самом деле, я перед собой поставил совершенно другую задачу: расшибиться в лепешку, но постараться выжечь там все дотла. Чтобы ничего живого не осталось. Кое-какие наметки есть, хотя все пока что вилами на воде писано… Вот такое дело.

Он замолчал, потянулся к бутылке, присутствующие тоже молчали, не выказывая особых эмоций – только Леверлин чуть подался вперед, с отрешенно-хищным лицом: Сварог знал, что за картина стоит сейчас перед глазами у бывшего студента, а ныне полноправного мэтра Сословия Совы (правда, пока что не занимавшего никакой должности где бы то ни было)… Судя по этому лицу, на Леверлина можно было полагаться полностью, не говоря уж о Маре.

– Так-так-так…. – протянул Бони, одним глотком при кончив стакан золотистого ратагайского. – Лопни мои глаза, командир, ты как-то неправильно себя держишь. Обсказал, в чем дело, и молчишь, как монах-кордианец. По уму, тебе бы надо тут же продолжить: мол, всем завтра собраться там-то и там-то. И уточнить: свое оружие с собой брать, или там нужное выдадут…?

– А ведь действительно, командир, – тихо сказала Тетка Чари. – Как-то ты по-другому держишься, не так, как в старые времена… Ты что, нас не зовешь?

– Исключительно по желанию, – сказал Сварог, глядя в стол.

– Чего-о? – Бони взмыл, с грохотом отодвинув тяжелое кресло. – Это что за новости такие? «По желанию…» Уж прости на худом слове, но я тебе скажу, как король королю: зараза ты, командир! Ты, значит, туда, а мы, значит, здесь? Ну, ты отчебучил!

– В самом деле, неладно как-то все выходит… – не громко произнес Паколет.

Сварог, все так же глядя в стол, негромко сказал:

– Да понимаете ли… Время течет… и людей иногда меняет. Мало ли что, мало ли у кого может сейчас быть на уме. Вдруг кто-то решил, что с него хватит прежних дед, а я никого неволить не хочу. Все вы теперь люди благополучные, жизнь устоявшаяся…

– Да чтоб тебя! – рявкнул Бони так, что Сварог невольно поднял голову и встретил его яростный, упрямый взгляд. – Ты что несешь, командир? Ну-ка, покажись, кто тут считает, будто его н е в о д я т? Неужто ж средь: нас сыщется такая гнида?

И на кого бы Сварог ни смотрел, встречал тот самый яростный и упрямый взгляд.

– Сто раз прости, командир, но ты сейчас чушь спорол… – сказал Шедарис.

– Чушее не бывает, – убежденно поддержала Тетка Чари.» s

Под их осуждающими взглядами Сварог даже слегка смутился.

И к сердцу прихлынула этакая теплая волна.ш. 7

– Ну? – требовательно спросил Леверлин. – Куда приходить и с чем?

Сварог, не будучи юной гимназисткой, не мог умилиться – просто на душе было тепло. Эти взгляды, эти выражения лиц…