Вертикальный мир

— Это не совсем так, Онисана. Если бы ты услышал его доводы, они показались бы тебе правдоподобными, ты бы узрел в них много здравого смысла, оправданные претензии и трезвую предусмотрительность. Та почва, на которой выросло его решение, весьма реальная, на ней сорняками проросли все промахи и ошибки тех, кто должен был оправдать его доверие, но не оправдал. Много слёз было пролито на эту печальную землю прежде, чем возникли заросли дурманящих трав, заслонив собою свет звёзд и солнца. Всё это — реальность, но реальность мирская. Ученик же способен видеть другую Реальность…

— Ты рисуешь мне страшные картины, — медленно проговорил Ония, представляя то, о чём говорил Учитель. — Но как такая беда может случиться с учеником, стремящимся к чистому образу жизни и духовным вершинам? Не понимаю…

— Двойственная природа человека не может быть сведена на нет, даже самые совершенные представители Земли имеют недостатки, но, конечно, по сравнению с нами, — утончённо-возвышенные. Внутри каждого из нас постоянно происходит борьба между высшим и низшим, между духом и материей. Даже Великие совершают ошибки, даже Учителя, ведущие нас, несовершенны. Но Великие являются Великими потому, что их духовные победы превосходят человеческие слабости, Они становятся примером для многих, помогая своим ученикам преодолевать то, что им уже удалось оставить позади.

Но, представь себе, найдётся человек, который, слушая Учителя, будет вместо того, чтобы вникать в сокровенный смысл слов, недоволен тем, что наставник не открывает ему тайных знаний… Или вдруг станет обижаться, что ему лично не уделено особое внимание, или начнёт размышлять о том, как не соответствует столь простая одежда светлому облику Господина… Как видишь, эти мысли вполне справедливы. Но существует несколько реальностей, и человек всегда выбирает сам, в какую из них направить своё сознание. Если закрываются очи крылатого существа и открываются глаза закованного в цепи, человек убеждён, что мир именно таков, каким он видит его через окно тюрьмы. Для узника существуют лишь препятствия, он часто испытывает безысходность и порой начинает винить в этом других. Но дело в том, что он сам позволил себе стать рабом…

А когда открываются глаза крылатого существа, душа, вырвавшись из плена, чувствует счастье и свободу, далёкие Цели открывают ему силу, способную преодолеть гнёт обстоятельств…

Любое недовольство, каким бы справедливым оно ни казалось, рождается из уст раба, это признак того, что духовные очи сомкнулись…

Онисана задумался.

— Я понимаю, что всё это так, мой Господин, но трудно мне принять случившееся…

— Мне тоже очень трудно, но не стоит думать плохо о своём брате. Нечто подобное может случиться с каждым…

— Не думаю, что это высказывание будет справедливо, если речь пойдёт о тебе, Учитель.

Ассаван загадочно улыбнулся, помолчал немного, а потом ответил.

— Конечно, я говорю не о том, что и я могу оставить Путь ученичества; думаю, моя судьба уже так сильно вплетена во многие другие судьбы, что Великий Закон не позволит мне совершить подобный шаг. Я имею в виду то, что каждый из нас может сделать выбор в сторону видимого и преходящего, обменять далёкие недостижимые звёзды на тепло уютного дома.

— Каждый может сойти с однажды выбранного пути? Твои слова пугают меня! Можно ли как-нибудь этого избежать?

— Да. Есть лишь один способ, как не дать уснуть своей Душе: нужно постоянно тренироваться смотреть на мир духовными глазами. Что бы ни случилось, стараться видеть в человеке свет, быть благородным и великодушным всегда, даже с теми, кто оскорбляет тебя. Благодарность и любовь — бесценные достоинства ученика; сердце, наполненное ими, находится под защитой богов.

Онисана молчал, в его усталых воспалённых глазах застыли слёзы.

— Тебе нужно отдохнуть, мой друг, — сказал Ассаван, положив руку на плечо Служителя.

Ония отрицательно покачал головой.

— Не могу. Нужно закончить работу. Без Мара всё будет сложнее.

— Пойдём, — сказал Ассаван и направился к тяжёлой двери.

Они шли по широкой мощёной дороге в лучах яркого утреннего солнца. Всё вокруг было таким же, как и прежде: голубое небо, сияние песка и хлопки развивающихся на флагштоках знамён. Не верилось даже, что беда нависла над городом, когда вокруг царит такая красота и безмятежность. Они минули Храм Знаний и вошли в здание Школы. Теперь знакомые комнаты трудно было узнать, везде высокими стопами лежали книги и вокруг них суетились Служители. Ученики, увидев Ассавана, приветствовали его. Он подозвал к себе Тали.

— Отведи брата домой, ему нужно поспать, — тихим голосом сказал он. — Пожалуйста, проследи, чтобы он отдохнул, а заодно узнаешь по дороге некоторые новости. — Потом он обратился к Онисане: — Не переживай, работа будет продолжена, иди спокойно.

— Хорошо, мой Господин, — ответил Ония, и они вместе с Тали ушли.

— Чем ты так расстроен? — спросила его сестра.