Вертикальный мир

Онисана шёл с опущенной головой и испытывал чувство стыда, будто это он нарушил клятву, а не Мар; он мучился от того, что не мог в своём разуме отыскать достойной причины свершившейся с другом перемены. Он никак не мог понять, как можно поступить вразрез со всем тем, чему его наставник обучал других… Как такое возможно? Ему даже неловко было говорить сестре правду, тем более зная, что Тали обожает Мар-Амата и всегда хотела быть похожей на него в умении постигать Учение. «Что будет? — думал он. — Она разочаруется в нём, потому что тот, кто говорит одно, а делает другое, не достоин уважения»…

— Онисана, почему ты молчишь?

Они подошли к дому, Ония остановился у порога, в упор посмотрел на Тали, лицо его приобрело трагическое выражение, и он с трудом выдавил из себя слова.

— Мар-Амат ушёл навсегда. Он решил полностью изменить свою судьбу, даже сжёг одежду Служителя…

Тали долго не произносила ни слова, глядя в нежно-голубые глаза друга и брата, которые одновременно выражали так много: осуждение и разочарование, боль, обиду, негодование, тоску по утерянному прошлому, любовь и отторжение, сожаление и чувство вины, презрение и благодарность.

— Я знала, что подобное может произойти, — наконец задумчиво сказала она. — Мар долго шёл к этому. Я хотела ему помочь, но почему-то часто случается так, что те, кого ценишь ты, не ценят тебя. Он никогда не воспринимал меня всерьёз, не делился своими переживаниями и не проявлял интереса к моей жизни. Я понимала, что мысль Мара столь высока, что ему не до меня. Признаться честно, мне очень хотелось его одобрения и дружбы, а для этого, я знала, нужно сначала стать равной ему. Но теперь понимаю, что «равенство» тут не причём. Я благодарна Мару за очень-очень многое, и если он решил оставить город и всех нас — пусть идёт с миром. Нельзя заставить любить… Если бы все любили лишь равных, этот мир давно бы рухнул… В сердце нашего друга перестал жить Золотой город, и мы с тобой, к сожалению, были не в силах это изменить.

Онисана не нашёл, что ответить. Слова Тали удивили его, не преступником Мар-Амат был для неё, а тем, кто заблудился и не нашёл ярко освещённой дороги, кто скитается по неизвестным краям в поисках самого себя, и бывший хранитель архивов показался ему теперь очень одиноким и несчастным.

«Я всё равно не усну, — думал Ония, лёжа в постели, — как можно уснуть, когда разум воспалён и отравлен?»

Но через мгновение после того, как ушла Тали, он провалился в сон, будто в бездну.

Глава XXXII Ассаван

Ассаван преодолел в задумчивости мрачный коридор и вошёл в Зал переводов, на глазах его блестели слёзы. Из смежных комнат до него доносились разнообразные звуки, а здесь он был один. Он подошёл к столу Мара, на котором громоздились стопы недавно выполненных страниц; они лежали аккуратно, сложенные вместе и готовые к переплёту. Почерк был легко узнаваем, никто больше, кроме хранителя архивов, не писал так хорошо. Ассаван тяжело вздохнул, синие глаза его стали хрустально-прозрачными от печали. «Мой дорогой Мар, — мысленно обратился он к ученику, — ты забыл самое главное… Всё материальное однажды исчезнет, ничто не может его увековечить. Страницы книг истлеют, краски потеряют яркость и расплывутся, древние истины будут названы мифами, — Мудрость не в них. В этом изменчивом мире вечно лишь одно: вклад любви в человеческие души. Мой милый Мар, пройдёт время, и ты вновь испытаешь тоску по Вечности… Ты вернёшься…»

Вдруг он почувствовал чьё-то присутствие и обернулся. В дверях зала стоял высокий Служитель средних лет и терпеливо ожидал к себе внимания.

— Здравствуй, брат! — сказал Ассаван, и грустные глаза его стали приветливыми от едва уловимой улыбки.

— Здравствуй. Я пришёл за тобой. Учитель зовёт тебя. Готов ли ты предстать перед Ним прямо сейчас?

Служитель удивлённо посмотрел на своего духовного брата; в синем взгляде его зажглись радость и волнение одновременно.

— Что-то случилось?

— Я ничего не знаю, — ответил Жрец.

— Идём! — решительно произнёс Ассаван.

Они долго шли по широкой каменной дороге, вымощенной гладко отшлифованными серыми плитами, а потом свернули в сторону, продолжая путь прямо по вязкому раскалённому песку. Через некоторое время Служители увидели дорожку, начавшуюся внезапно, и эта тропа вскоре привела их к незаметному проходу в скале, ведущему в Тайный Храм, о котором знали лишь Посвящённые.

Ассаван предчувствовал изменения… Хотя он не знал, какая участь ожидает Золотой город, сердце его уже трепетало, уловив запах надвигавшейся бури. Он был готов к сражению, к отчаянной битве за Свет, он был готов следовать за своим Господином везде и во всём… Он чувствовал опасность, возраставшую с каждым днём, и больше всего на свете хотел спасти самое ценное сокровище на земле, самое любимое и дорогое его сердцу…

В Тайном Храме всегда горели сотни лампад. Это было царство Огня, не физического, но вечного, это было место внутренней чистоты и очищения, мир, где может звучать Истина…