Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Вот несколько красноречивых отрывков из писем отца Анатолия к молодым шамординским монахиням. «Не унывай, юная подвижница! — пишет он. — Тебя злой враг хочет застращать на первых порах, а ты его не слушай. И говори: Богу пришла я служить, ради умершего за меня нести скорби и труд; пришла в монастырь потерпеть и помучиться, чтобы вечно со сладчайшим Иисусом царствовать».

«Верьте, — писал он молодым инокиням, — что мы об вас болим; поболите и вы с нами. Ведь мы все не из корысти терпим, не из чести, а чтобы вы были сыты, не угорели, были покойны, святы, чисты, преподобны!.. Вот об чем мы хлопочем, за что терпим, о чем молим Бога. Помолитесь и вы. Не ропщите!» Вот он отвечает на письмо жалующейся ему на то, что ее все забыли: «Матушка ты моя, свет Серафимочка! А я до сей поры все думал, что ты не шуточная, а истинная, заправская, ангелоподобная монахиня. А ты просто девочка, да не простая, а настоящая деревенская, для которой, чтоб она не плакала, непременно нужен пряничный петушок… И родные тебя забыли, и батюшка духовный туда же! А я тебя помню, и очень помню, тебе грех!.. Да когда же мы будем учиться монашеству-то? Или уж не будем? Нет, матушка, надо! Дала клятву — держись: не радуй врага-диавола».

Утешая в некоем большом искушении одну монахиню, отец Анатолий пишет: «Что тебе больно, ей, верю! Но только ты, моя матушка, не чересчур, не доходи до безумия… Попищи, попищи да и помолчи! Пройдет! Ей, пройдет и не вспомянется! А плод этих болезней возрастет, созреет, разукрасится. И как же сладок будет он! Как же благовонен! Как заблестит всеми цветами радуги, всеми красотами драгоценных камней! Каждая капля пота, каждый вздох тысящекратно вознаградится щедрым Подвигоположником нашим Иисусом. Потерпи Господа, мужайся». «Из слов твоих видно, что ты понимаешь духовный смысл монашества, — пишет отец Анатолий в другой раз, — а на дело-то жидка. Ну, что ж делать нам? Смирись, зазри себя в немощах и спеши с прошением о помощи к Богу. Бог прибегающих к Нему никогда не оставит через силу на искушения; особенно юную Свою подвижницу. Ведь Он, Человеколюбец, видит и очень знает, что ради Него, Святого, терпишь от диавола приражения страстей бесчестия, но ждет, чтобы видеть наше произволение, и томит нас. А для чего? Для того, чтобы мы, во-первых, осознали свою немощь и смирились; во-вторых, для того, чтобы, увидавши свое бессилие и приражения врага, обратились к Богу, Помощнику в скорбях, обретших ны зело; а третье и главное, чтобы мы, перешедши огнь и воду, сделались искусны».

Для каждой из своих духовных дочерей находит отец Анатолий свой тон, пишет письмо, сообразуясь со всеми особенностями характера, возраста. Вот характерное в этом смысле письмо: «Правда, правда, О., давно я не писал тебе. А все собирался. И даже спешил послать или письмо, или гостинчика, да все неподходящие случаи-то были… Что касается трех строчек, с любовью исполняю. Читал я письмо твое. И какое же множество там настрочено грехов! Подумал я: такая маленькая, а наскребла сколько грешищев! Да это не важное дело, что у грешного человека — грехи, все равно: у орешины — орехи, от репы — репа и прочее подобное. А вот странно: откуда может маленький человек набрать и туго напихать целый пехтерь скорбей? До того даже скорби велики, что О. уткнет главу в подушку и думает… Зачем я родилась? Вот в самом деле вопрос-то: зачем О. родилась? И живет? Еще и живет?! Вот вопрос-то! Да это у редкого философа заходит в голову такая мысль. А мне так, кажется, никогда и не приходила… Мудреная ты девочка! Одного ты, видно, не знаешь, что говорит святитель Златоуст, что здешнее земное тяжкое самое и нестерпимое не может даже и сравниться с тамошним самым легким. Спасайся! Мир тебе! А во всех исповеданных тобою грехах и немощах да простит тебя Господь… помни слово, что Богу любезнее грешник, кающийся и смиряющийся, чем праведник, сознающий свою правду. А ты вот мне и Богу каешься, и уничижаешь себя, и стыдишься за свои немощи: то Господь и помилует тя, и спасет тя. И узриши благая Иерусалима!».

После кончины старца Амвросия силы отца Анатолия начали быстро убывать. Часто его видели в это время задумчивым и грустным. Тяжело пережил он и временное запрещение от преосвященного посещать Шамордино. Чувствуя ослабление здоровья, он в конце 1892 года ездил в Петербург и Кронштадт, желая посоветоваться с врачами, но, главное, повидаться с почитаемым им протоиереем Иоанном Кронштадтским. Врачи нашли у него слабость сердца и угрозу отека легких. У него давно уже начали опухать ноги. А с отцом Иоанном в эту поездку он служил 10 октября в память старца Амвросия.

Старец Варсонофий, бывший в это время послушником Павлом и духовным чадом отца Анатолия, записал о его совместной службе с отцом Иоанном: «Когда началась литургия, отец Иоанн увидел, что с батюшкой отцом Анатолием служат два Ангела. Неизвестно, видел ли их сам батюшка отец Анатолий или нет, но отец Иоанн ясно видел их»363.