Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

17 марта 1913 года, уже находясь на смертном одре, отец Варсонофий продиктовал духовное завещание, где говорилось: «Веру мне имите, святые отцы и братия, что все мои действия и желания сводились к одному: охранить святые заветы и установления древних отцов-подвижников и великих наших старцев во всей божественной и чудной их красоте от разных тлетворных веяний века сего, которых начало — гордыня сатанинская, а конец — огонь неугасимый и мука бесконечная! Может быть, плохо исполнил я это — каюсь в том и повергаю себя пред благостию Божией, умоляя о помиловании. А вас, всех возлюбивших меня о Господе, прошу и молю: соблюдите мои смиренные глаголы. Духа не угашайте, но паче возгревайте его терпеливою молитвою и прилежным чтением святоотеческих и Священных Писаний, очищая сердце от страстей. Лучше соглашайтесь подъять тысячу смертей, чем уклониться от Божественных заповедей Евангельских и дивных установлений иноческих. Мужайтесь в подвиге, не отступайте от него, хотя бы весь ад восстал на вас и весь мир кипел на вас злобою»497.

Умирая, отец Варсонофий очень страдал и призывал иногда старцев: «Батюшка Лев, батюшка Макарий, батюшка Амвросий, батюшка Иларион, батюшка Анатолий, батюшка Иосиф, помогите мне вашими святыми молитвами!». Отходную читали 20 марта, затем 30 и 31 марта. Скончался отец Варсонофий 1 апреля. Последние слова его были о рае, несвязные, но именно — о рае… Монахиня Елена (Шамонина) описывала происходившее. «В гостиницу с каждым поездом приезжали, — писала она, — новые духовные дети… Церковь, где стоял гроб, не запиралась, и духовные дети толпились день и ночь вокруг батюшки»498.

В ночь на 6 апреля прибыл из Москвы владыка Трифон. На заупокойной литургии он сказал весьма трогательное слово. «Низкий тебе поклон, дорогой брат, батюшка, — сказал владыка, сделав у гроба земной поклон, — за твою любовь ко мне, за твои чудные беседы, за драгоценные наставления. А еще тебе земной поклон за твоих духовных детей. Как пастырю, мне прекрасно известно, какое море скорбей, сомнений и греха окружает современное человечество… В момент конечной гибели отчаявшемуся человеку является такой старец и говорит: “Погоди, не бойся, не приходи в отчаяние, еще не все потеряно, давай мне руку, я выведу тебя на дорогу, обопрись на меня, я поведу тебя, подниму твои скорби, помогу снова начать жизнь”. Таким старцем был батюшка: он жил скорбями своих детей и сгорел в скорбях»499. И много еще доброго сказал о старце Варсонофии владыка.

Гроб с телом старца был поставлен в железнодорожный вагон. Сопровождающими в нем были приехавшие из Оптиной казначей иеромонах Гавриил и послушник Михаил Ежов500. В дороге было много остановок с молебнами на станциях. Из Козельска в Оптину гроб доставлен был на дрогах, которые сопровождал весьма многолюдный крестный ход. Все сильнее слышался звон большого колокола на оптинской колокольне. На оптинском берегу Жиздры собралась вся братия с отцом Феодосием во главе, — отец Ксенофонт по болезни не мог выйти из своей келии. Гроб понесли на руках в святые ворота обители… Вот как возвратился отец Варсонофий в родную Оптину пустынь!

Шла Страстная седмица. Во Введенском соборе началось всенощное бдение по чину Великого Вторника (в соединении с парастасом). Служил отец Феодосий с иеромонахами. После второй кафизмы он произнес слово в память старца и прочел его завещание. На другой день после литургии и панихиды гроб вынесен был из храма к приготовленной могиле, — она была возле могилы старца Анатолия (Зерцалова). Отец Николай (Беляев) тоже не мог быть на погребении своего любимого учителя — лежал в больнице с ревмокардитом. Только через месяц смог он припасть к дорогой могиле со слезами…

Говорили, что старец после кончины своей являлся многим из иноков, особенно скитским. Отец Феодосий, не удостоившийся этого, загрустил. Однажды он прилег днем отдохнуть и вдруг видит, что прямо напротив него сидит покойный старец и смотрит на него… Видение продолжалось довольно долго и сопровождалось благодатным ощущением душевного мира. Тот же отец Феодосий давно желал знать наизусть акафист Божией Матери, но никак не мог затвердить. После кончины старца он взял однажды его одеяло и, завернувшись в него, стал вспоминать строки акафиста… И — о, чудо! — вспомнил весь его и уже не забывал. Иеромонах Кукша рассказал, что видел сон, будто в храме подошел к нему покойный старец и попросил, чтобы после литургии пропели «Под Твою милость…». Хор исполнил пожелание старца, и Кукша спросил, понравилось ли ему пение. «Да, — ответил старец. — И вы всегда так делайте». Этот завет отца Варсонофия стал свято соблюдаться.