Вес чернил

Перед тем как ехать в университет, Хелен позавтракала, причем забыла нож для масла, а пакет с молоком поставила вместо холодильника в шкаф. Сев за стол, она не стала заправлять за ворот салфетку и, проклиная свой возраст и немощь, попыталась донести до рта приготовленный сэндвич, усыпав крошками скатерть. Если бы она не воевала всю жизнь с собой, со своим телом, возможно было бы ей полюбить и человека, и выбрать для себя иное будущее?

Кто теперь может об этом знать?

Ее блузка краснела пятнышками помидорного сока. Можно, конечно, и не переодеваться вовсе и выйти из дома так – испачканной, побежденной. Тогда, в Ричмонде, Аарон как-то спросил ее, ест ли она вообще. В то время Хелен была совершенно уверена, что найденные бумаги останутся за ней.

Да, она ела. Но не при посторонних. Кроме лечащего врача никто не должен был видеть ее трясущихся рук.

И тут Хелен вздрогнула: а Аарон? В первый их день в ричмондском доме она намеренно продемонстрировала ему, что у нее трясутся руки. Это был своего рода вызов, демонстрация. Но зачем? Неужели в поисках сочувствующей души она просто запугала своего помощника? И ведь ей это удалось: увидев на лице Аарона Леви выражение неподдельного ужаса, она до конца дня не могла с ним разговаривать.

Хелен встала, дошла до платяного шкафа и переодела блузку.

Аарон дожидался ее возле дверей хранилища редких рукописей. Выглядел он так, будто откусил что-то мерзкое и решал, стоит ли глотать.

– Я читал статью, – сказал он.

Хелен молча кивнула.

К ее удивлению, он протянул руку и, прежде чем она догадалась, забрал ее тяжелую сумку. Легко закинув лямку на плечо, Аарон глубоко вздохнул:

– А не послать ли нам все это к?..

И распахнул перед Хелен дверь.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно она почувствовала, когда проходила мимо. Защищенность. Своим присутствием Аарон защищал ее. Да, скорее всего, это было бесполезно, но все же Хелен преисполнилась благодарности.

Надо было переговорить, но Патриция уже несла им свежие документы. Это несколько затрудняло разговор, однако Хелен считала, что обязана предупредить своего ассистента.

– Вам следовало бы присоединиться к группе Уилтона, – сказала она, старательно отводя глаза.

Подошла Патриция и положила перед каждым по новой бумаге. Хелен дождалась, когда библиотекарь уйдет, и продолжила, все еще глядя куда-то вбок:

– Думаю, они вас примут. Вы ценный сотрудник.

Аарон молчал. Хелен вскинула на него взгляд.

– Это еще один комплимент, – пояснила она, безуспешно постаравшись добавить веселости в голос.

Казалось, Аарон хотел ответить что-то ироническое, но сказал лишь:

– Благодарю.

– Вы знаете, что я скоро уйду на пенсию, – через силу выговорила Хелен. – Я напишу вам рекомендацию.

– Не нужно.

Тут дверь в зал отворилась, и вошел Уилтон в сопровождении коллег. Они прошли по широкому проходу и сложили свои вещи в шкафчики. Хелен показалось, что перед ней возник сонм прекрасных и одновременно устрашающих ангелов со старой картины. Однако Аарон прямо и безо всякой улыбки смотрел на конкурентов.

Уилтон поравнялся с их столом. Хелен заставила себя подняться с места и взглянуть на врага.

– Поздравляю, – произнесла она. – Хорошая статья.

Уилтон, чуть помявшись, кивнул:

– Спасибо. Признаться, мне приятно, что статья встретила теплый прием. Но, разумеется, сам факт обнаружения этой сокровищницы гораздо важнее, чем вся проделанная нашей группой работа.

Хелен натянуто улыбнулась.

– Вы знакомы с Аароном Леви?

Уилтон сделал шаг вперед и пожал руку молодому человеку. Он не отошел сразу от стола, а стоял, положив на него ладонь, и Хелен поняла: Уилтону нужно немного подсластить пилюлю, чтобы в полной мере насладиться своим триумфом. Сокрушив ее, он хочет проявить немного великодушия.

Но тут она заметила, что его внимание приковано к бумаге, лежащей перед Аароном.

– Мне кажется, – произнес Уилтон, – это последнее письмо, касающееся саббатианского кризиса во Флоренции.

– Откуда вам это известно? – резко спросила Хелен, сразу же пожалев о своей горячности.

– Раввин умер восьмого июля того же года, в самый разгар чумы, – сообщил Уилтон. – Его смерть зафиксирована в метрической книге, и запись, судя по всему, соответствует действительности. Письмо же датировано десятью днями ранее.

Лицо Уилтона приняло сочувственное выражение:

– Грустно, что он ушел. Все это трогательно, не так ли?

Хелен понимала, что Уилтону хотелось понравиться ей, и она сама чувствовала симпатию к нему.

– Очень, – нетвердым голосом произнесла она.

– Может, это и последнее письмо о саббатианской ереси, – сказал Аарон, – а быть может, и нет.

– Да, вы правы, – улыбнулся ему Уилтон. – В нашем деле нужно быть внимательным. Можете проверить дату смерти раввина по метрической книге.

– Уж проверю, – почти вызывающим голосом отозвался Аарон, но Уилтон ответил ему самой дружелюбной улыбкой.

– Вы хороший специалист, – заметил он. – Все нужно перепроверять.

Уилтон направился к своему столу. Аарон подождал несколько мгновений, вздохнул и размял шею.

– Все нужно перепроверять, – повторил он издевательски.