Весь этот джакч

Интересно, который час? Мои внутренние часы после прохода через холодное багровое пламя и потом через коленчатый туннель показывали что угодно, и наш с горцами ужин казался давним, как рисунки на стенах пещер. Я огляделся, думая, у кого бы спросить. Конвоиры наши сюда не входили, часовой у двери явно дремал, за брезентовой перегородкой не было слышно ни звука, — то есть было, наверное, самое раннее утро. Я решил тоже вздремнуть, но тут по деревянным ступеням застучали подковки, на втором этаже показался офицер, молча поманил меня: идём. На всякий случай я посмотрел вправо-влево, потом указал на себя — я? Он нетерпеливо кивнул. Я потащился вверх. Надо сказать, изрядно уставши.

Всё-таки в «Птичке» кормили постыдно…

Здесь тоже были брезентовые перегородки, дверца в одной была приоткрыта. Офицер меня ждал уже с той стороны. Пригнувшись, я вошёл. Половину помещения занимали два стальных шкафа, похожих на оружейные, но не оружейные. Во всяком случае, не армейские. Кроме шкафов, был складной стол и пара складных стульев. Ещё сколько-то стульев в сложенном виде были воткнуты между шкафами.

— Садитесь, — сказал офицер. На погонах у него были корнетские треугольники. Ну, может, и корнет: по лицу вообще не сказать, сколько лет — то ли двадцать, то ли сорок. Бывают такие лица вечных подростков… — Младший следователь полевой прокуратуры корнет Куачу. Покурить, выпить, а может, чаю?

— Поспать бы, — сказал я.

Корнет хихикнул.

— Есть тростниковый шнапс, — сказал он. — Говорят, чем-то сильно отличается от картофельного. А по-моему, просто жжёного сахара добавили, и всё.

— Давайте, — сказал я.

Он протянул руку куда-то за себя и выволок пузатую чёрную бутыль. Из-под стола достал стопку бумажных стаканчиков.

— Извините, компанию не составлю — дежурство.

— Не смею настаивать, — сказал я.

— А вы забавный, — он сказал это, внимательно контролируя глазом падающую в стакан струйку.

— Мне говорили, — согласился я, принимая стаканчик.

Шнапс был действительно хорош. Я даже знал откуда-то, что правильно он называется не «шнапс», а иначе, но вспомнить не мог. Делают его на юге и пьют в самую жару…

— Сначала, извините, формальности, — сказал корнет, раскрывая папку и вытаскивая из неё «опросный лист» — знакомый бланк, очень знакомый… — Полное имя?

— Моорс, Динуат.

— Число исполнившихся лет?

— Тридцать шесть.

— Образование?

— Военное училище имени маршала Армали.

— Семейное положение?

— Не женат.

— Сведения о ближайших родственниках?

— Сводный брат Чак, сидит этажом ниже. Его жена и дочь. Двоюродный дядя доктор медицины Мор Моорс, проживает в Парабайе. Вроде бы все… Во всяком случае, больше вспомнить не могу.

— Место жительства?

— Город Верхний Бештоун, санаторий «Горное озеро».

— Там и работаете? Или служите?

— В настоящее время — вольный старатель. Ну, или в недавно прошедшее.

— Поня-атно… — протянул корнет и посмотрел за моё плечо. Я оглянулся. Там был только шкаф. — Ладно, с формальностями всё. Про то, что мимо вас и через вас захваченную докторшу не проводили, мне сказали. Так вот… — он посмотрел на только что заполненный (на одну двадцатую примерно) опросный лист, будто рассчитывая там что-то неожиданное для себя увидеть. — Вы в каком звании ушли в отставку?

— Я не уходил в отставку — сказал я. — Скорее всего, я числюсь погибшим.

— Вот как? — удивился корнет.

— Вы же, наверное, знаете, что произошло в Верхнем Бештоуне?

— К стыду своему, нет.

— В День Прояснения там погибло почти всё население — и гражданские, и гарнизон. Один из офицеров сошёл с ума и взорвал заложенные вдоль границы газовые мины. Потом там начались столкновения, переросшие в гражданскую войну. Захватившую весь этот край.

— А вы?…

— Получил отравление, но почему-то не умер. Примерно через год встал на ноги. Решил, что… ну, понятно.

— Но вам же положена пенсия, льготы всякие…

— Ничего мне не положено, — сказал я. — Я ведь не присягал Республике. Стоял на страже преступного режима.

— Понятно, — кивнул он. — А в каком вы звании были?

— Штаб-майор.

— Гвардии?

— Ну, естественно. Командовал ротой прикрытия.

— Понятно… — повторил он. — А старательством который год промышляете?

— Два сезона полных и один частично, — сказал я, прибавив лишний полный сезон.

— То есть в Долине ориентируетесь хорошо?

— Насколько это вообще возможно.

— Понятно, — снова сказал он. — Поможете нам найти нашу докторшу? Её наверняка держат где-то в Долине.

— А что, такой ценный кадр?

— Начальник говорит, что да.

Я сделал вид, что думаю.

— Отказаться же я не могу, правильно?

— Нет, ну почему? Можете… наверное. Просто — что дальше-то?

— Вот и я об этом.

— А так мы вас в штат введём, хоть что-то заработаете да домой увезёте. Соглашайтесь.

— Ну… соглашаюсь.

— А брат?

— Думаю, он тем более согласится. Слушайте, а позвонить домой отсюда можно?

— Пока нельзя. Письмо можно передать, внизу военная база есть, там солдат в ящик бросит. Недели через две нормальную связь обещают сделать, не раньше. Горы, сами понимаете.

— Да, горы… Ну, расскажите подробнее, что случилось.

* * *