Весь этот свет

– Этого и я боюсь! – воскликнула Барнс как что-то новое и невероятное, будто не признавалась в этом несколько минут назад. Грейс внезапно захотелось ее защитить. Барнс ходила по больнице, как слон по посудной лавке, была такой крепкой и сильной, что всем казалось – уж ее ничем не проймешь. Может быть, они ошибались.

– Ну, за дело. – Грейс встала и взяла Барнс за руки, чтобы помочь подняться. – Все будет хорошо. Мы поможем друг другу.

– Что с этим делать? – Барнс скорбно посмотрела в раковину.

Грейс сняла крышку с мусорной корзины и рылась в ней, пока не обнаружила старые носки, которые дежурная сестра сочла слишком мерзкими и дырявыми, чтобы штопать. Она протянула носки Барнс, и та завернула в них осколки. Все это они спрятали поглубже в корзину и снова принялись за работу.

– Никому не расскажу, – пообещала Барнс, глядя на корзину, – ни одной живой душе. Даже если главная меня вызовет.

Грейс подумала – интересно, а Барнс помнит, что это она разбила колбочку? Тем не менее она перекрестилась там, где сердце, и кивнула, как все заговорщицы.

– Сестра Кемп! – от резкого голоса сестры Аткинсон сыпалась краска, и на краткий, но жуткий миг Грейс подумала, что их разговор с Барнс был услышан. Каждый ее мускул напрягся. Она повернулась к дежурной сестре.

– Билли отнесли вниз, – сказала сестра Аткинсон чуть мягче. – Я подумала, может, захочешь его навестить.

Грейс попыталась осмыслить услышанное. Неужели сестра пытается сообщить ей, что Билли умер? Ведь он шел на поправку, паралич ног понемногу отступал, и, по словам медсестер, самая тяжелая стадия полиомиелита была позади.

– Он просил, чтоб ты пришла, – сестра смотрела поверх очков. – Можешь зайти без четверти четыре, если все доделаешь.

Когда она ушла, Барнс покачала головой.

– Она дала тебе время навестить больного ребенка? Быть того не может. Наверное, сестра из ума выжила.

Грейс хотела объяснить, что Билли особенный – все сестры восхищались его прекрасными манерами и золотым характером, – но не могла говорить. Внизу находился аппарат для искусственного дыхания; значит, состояние Билли ухудшилось, значит, это была лишь передышка, а не начало выздоровления.

Барнс потрепала ее по руке.

– Выше нос. Я помогу тебе разнести чай.

Аппарат искусственного дыхания занимал целую комнату, где было очень тепло по сравнению с холодным коридором. В камине горел огонь, и контраст между уютным оранжевым светом и мрачным серым металлическим ящиком был разительным.

Голова Билли, выступающая из огромной машины[11], казалась до боли крошечной, и, хотя Грейс весь остаток смены готовилась его увидеть, она все же почувствовала, будто ее ударили между ребер.

– Здравствуйте, молодой человек, – сказала она и поразилась, что ее голос прозвучал так же ласково, почти игриво, как у других медсестер. – Ну разве это не прекрасно?

С ума сойти, подумала она, до чего убедительно мы можем врать, когда нам небезразличен человек, которому мы врем.

– Я не мог сам дышать, – эти слова вырвались у Билли так стремительно, и видеть его милое лицо было невыносимо. Грейс стала смотреть в одну точку, на его лоб, чтобы не расплакаться.

– Сестра Аткинсон говорит, я самый большой везунчик в палате, – уголки рта Билли поползли вверх в попытке улыбнуться. Его голос был до того тихим, что почти заглушался мерным шумом респиратора.

– Она права, – ответила Грейс. Она знала, эта машина спасает ему жизнь, заставляя легкие работать, потому что полиомиелит лишил их функции. Грейс знала и то, что без этого устройства Билли погибнет, и Билли тоже это знал. Но Грейс не знала, известно ли ему, что эту машину называют стальным гробом, потому что столько детей из нее не вернулось? Но нет, это не про Билли, конечно. Билли повезет. Она просто не допустит других вариантов. Грейс проверила манжету вокруг шеи, убедилась, что дежурная сестра смазала ее ланолином, чтобы кожу мальчика не натерло.

– Я была на кухне, и знаешь, что у тебя сегодня? Бисквитный торт с джемом! Повар услышал, какой ты смелый мальчик, и захотел тебя порадовать.

Билли слабо улыбнулся.

– Вот бы мне мой паровозик! Он куда-то пропал.

Грейс сунула руку в карман и торжественно вручила ему игрушку. Она нашла ее под кроватью, у стены.

– Я решила, пусть он побудет у меня в целости и сохранности, пока тут такое творится.

Глаза Билли, красные от слез, снова засияли.

– Спасибо, сестра.

– Зови меня Грейси, – попросила она, когда дверь открылась, впустив поток холодного воздуха.

Доктор Палмер обвел комнату блуждающим взглядом, будто ожидал увидеть кого-то еще из персонала, потом сказал:

– Кемп, ты, по-моему, крепкая девушка. Справишься.

– Простите?

– Да все в порядке, – сказал он тем неприятным тоном, который подразумевал как раз обратное. – В хирургической рук не хватает, и я всюду ищу хоть кого-нибудь.

Грейс хотела сказать, что ее ненадолго отпустили, но он щелкнул пальцами.

– За дело, сестра! У меня не так много времени.