Весь Гарольд Роббинс. Книги 1-23

Энджи первой увидела газетное сообщение о том, что Моника подала на развод.

Они с Джонасом завтракали. Джонас, как всегда, плотно, Энджи ограничилась апельсиновым соком, кофе и крекерами. Ночного халатика или пеньюара у нее не было, спали они голыми. Поэтому она вышла к столу в белых нейлоновых трусиках, а он — в боксерских трусах. Джонас читал «Нью-Йорк таймс», Энджи — «Лос-Анджелес таймс».

— О, Джонас!

— Что?

Она протянула ему газету, указывая на заметку:

«КОРДЫ РАЗВОДЯТСЯ

Миссис Джонас Корд подает на развод. Миссис Джонас Корд, урожденная Моника Уинтроп, подала иск в Верховный суд Лос-Анджелеса с требованием развести ее с Джонасом Кордом. Последний обвинен в супружеской неверности, жестоком обращении и оставлении жены. Миссис Корд просит вынести решение о разводе, оставить ребенка под ее опекой, присудить ей часть калифорнийской собственности Кордов, а также уплату алиментов.

Местонахождение мистера Корда неизвестно. Он покинул свой дом в Бел-Эйр за несколько часов до прибытия судебного исполнителя, который намеревался повесткой вызвать его на слушания о деятельности авиакомпаний, проводимые сенатской комиссией, и с тех пор его ни разу не видели. По некоторым сведениям он поселился неподалеку от Мехико. Джерри Джеслер, адвокат миссис Корд, полагает, что отсутствие мистера Корда не помешает началу судебного процесса, поскольку по законам штата Калифорния газетная публикация является извещением для ответчика о вызове его в суд».

Джонас пожал плечами и вернул газету Энджи.

— Супружеская неверность, жестокое обращение, оставление жены, — повторил он. — Она ничего не сможет доказать.

Энджи накрыла его руку своей.

— Я покажу под присягой, что мы никогда не спали вместе.

Он вяло улыбнулся:

— Тебе не придется этого делать, Энджи. Так и должна поступать верная секретарь, но давать показания ты не будешь. Мои адвокаты все уладят. Моника не будет требовать многого. Она женщина благоразумная.

— Ты ее… любил?

Джонас кивнул:

— Дважды. Я дважды женился на ней.

Энджи нахмурилась, указала на газету.

— Это не мое дело. Мне не следует задавать вопросов. Но… там упомянута опека над ребенком.

— Монике нет нужды требовать опеки над ребенком. Девочке скоро исполнится восемнадцать. В конце концов, я же не буду просить ее поселиться у меня. Я хочу, чтобы она приезжала ко мне, и лишь в том случае, если у нее возникнет такое желание.

Он вновь просмотрел заметку, нахмурился, отложил газету в сторону. Губы его превратились в тонкую полоску.

— Мне очень жаль, Джонас, — прошептала Энджи.

— Если ты хочешь пожалеть наш распавшийся брак, жалей. Но вот меня жалеть не стоит. Да и ее тоже.

Глаза Энджи повлажнели от слез.

— Напрасно я задаю тебе личные вопросы. Я с тобой счастлива, что бы ты мне ни ответил.

Джонас поднялся, подошел к ней сзади. Обхватил руками груди, поцеловал в шею.

— Спрашивай, о чем хочешь. Если я не захочу отвечать — просто промолчу.

Энджи обернулась к нему, губы ее разошлись в улыбке.

— Или солжешь.

— Или солгу, — засмеявшись, согласился он.

2

Естественно. Ложь — альтернатива умолчанию. Иногда он ею пользовался. Ему не хотелось досконально копаться в прошлом Энджи. Кое-какие справки он навел и выяснил, что рассказанная Энджи история ее жизни не соответствовала действительности. Он ее не осуждал, понимая, почему она не хотела говорить правду. Главное заключалось в том, что он мог ей доверять. Невада с ним соглашался, а к мнению старика Джонас прислушивался.

Шестого июня 1918 года Эдгар Бурнс умер в Шато-Тьерри от шрапнельных ран. За две недели до этого родилась его дочь Анджела, а двадцать шесть лет спустя погиб ее первый муж. Мать Анджелы сразу же вновь вышла замуж, лишь в двенадцать лет девочка узнала, кто ее настоящий отец. В школу она ходила как Энджи Деймон.

Деймон был бутлегером, оперировавшим в Йонкерсе под покровительством самого Арнолда Ротстайна. Когда Арнолда убили, Деймона пригрел дон Кастелламарезе, и он продолжал гнать джин до отмены «сухого закона». Когда это произошло, дон Кастелламарезе выделил ему долю в букмекерских операциях. В детстве Энджи видела, что живут они ничуть не хуже семей адвоката, дантиста, торговца недвижимостью, их соседей по обсаженной деревьями улице в Уайт-Плейнсе[342].

Ее отец, вернее, как со временем выяснилось, отчим, занимался экспортно-импортными операциями. Так думала она. И соседи.

Энджи исполнилось семнадцать, когда ее отца арестовали и газеты написали об его истинном занятии. До суда дело не дошло, прокуратура отказалась от обвинений, но случившееся так потрясло Энджи, что она не вернулась в школу. Она попросила Деймона устроить ее в букмекерскую контору, но получила отказ. Год она ничего не делала. Старых друзей избегала, а новых завела среди безработных и не слишком уважающих законы парней Уайт-Плейнса.