Читаем Весь свет 1976 полностью

для фотографии

снег припудрил листочки ландышей

у деревьев серебряные ресницы

сквозь которые просвечивает луна

— мир такой красивый —

длинная тень фонаря

на доски забора легла одиноко

в воротах — наперекор

скрипящим шагам прохожих

цветут поцелуи

слышишь — они звенят

как дремлющие колокольчики ландышей

мир такой красивый

по ту сторону

закрытых окон

Ода к рукам

Будьте благословенны, мои ладони, цепкие мои пальцы, из которых один прищемлен был дверцей автомобиля, сфотографирован лучами Рентгена — ладонь на снимке выглядела, как вывихнутое крыло — небольшая косточка, обрисованная своим отдельным контуром. Безымянный палец левой руки, украшенный однажды колечком, теперь овдовел и лишился своего украшения. У того, который дал мне это колечко, давно уже нет пальцев, его руки сплелись воедино с корнями дерева.

Руки мои, столько раз прикасавшиеся к стынущим ладоням умерших и к теплым сильным живым ладоням. Умеющие так ласкать, что исчезает в прикосновении пространство, отделяющее жизнь от жизни и небо от земли. Руки, которым знакома боль бессилия, вцепившиеся друг в дружку, как две перепуганные птицы, бездомные, всюду ищущие вслепую следы твоих рук.

* * *

показывают мне слова

говорят

запах розы можно найти в слове


а я нахожу бумагу бумагу бумагу

ни запаха

ни цвета


я знаю

искры

когда рабочие сваривают трамвайные рельсы

а мы стоим и смотрим

два десятилетних мальчика и я

искры

гораздо больше означают свет

чем слово свет

а когда мой знакомый старик паралитик в кресле на колесиках

разгрызает кусочек хлеба который я ему подаю

в наклоне его головы

в движении челюстей

больше жизни

чем в слове жизнь

Если ты не придешь

мир будет беднее

на эту малость любви

на поцелуи которые не спорхнут

в открытое окно


мир будет холоднее

на этот алый румянец

который внезапно прихлынув

не разожжет мои щеки


мир будет тише

на этот безумный стук

сердца рванувшегося в полет

на скрип дверей

распахнутых настежь


живой трепещущий мир

застынет

в идеальную форму почти

геометрическую

* * *

листья

оденьте меня зеленью

я нагое осеннее дерево

дрожу от холода


вода

напои меня

я песок пустыни

жаркой сухой пустыни

ветер меня, пересыпает


согрей меня

ты который солнце

перед которым стою

укрывшись в словах как в тени деревьев

источник

* * *

я думаю что трудно писать стихи

посмотрите как часто это не удается тем

кому должно бы удаваться

но я думаю что ничуть не легче

выпить яд взойти на вершину

переплыть Ла-Манш

однако все это сделали люди

поэтому я осмеливаюсь еще раз

* * *

без тебя

как без улыбки

небо хмурится

солнце

встает лениво

протирает глаза

заспанными ладонями

день


в траве

проснувшийся мотылек

Перейти на страницу:

Все книги серии Весь свет

Похожие книги

Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
13 отставок Лужкова
13 отставок Лужкова

За 18 лет 3 месяца и 22 дня в должности московского мэра Юрий Лужков пережил двух президентов и с десяток премьер-министров, сам был кандидатом в президенты и премьеры, поучаствовал в создании двух партий. И, надо отдать ему должное, всегда имел собственное мнение, а поэтому конфликтовал со всеми политическими тяжеловесами – от Коржакова и Чубайса до Путина и Медведева. Трижды обещал уйти в отставку – и не ушел. Его грозились уволить гораздо чаще – и не смогли. Наконец президент Медведев отрешил Лужкова от должности с самой жесткой формулировкой из возможных – «в связи с утратой доверия».Почему до сентября 2010 года Лужкова никому не удавалось свергнуть? Как этот неуемный строитель, писатель, пчеловод и изобретатель столько раз выходил сухим из воды, оставив в истории Москвы целую эпоху своего имени? И что переполнило чашу кремлевского терпения, положив этой эпохе конец? Об этом книга «13 отставок Лужкова».

Александр Соловьев , Валерия Т Башкирова , Валерия Т. Башкирова

Публицистика / Политика / Образование и наука / Документальное