Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

В течение 1974–1976 годов в стране было дополнительно открыто значительное количество вытрезвителей, которые были специализированными медицинскими учреждениями при органах внутренних дел, образовано несколько сот специальных подразделений по изъятию пьяных из общественных мест. Анализ показал, что для нарушителя наибольшей неприятностью была передача материалов о допущенном правонарушении по месту работы. Сообщат, что «выпимши» был, – и вроде ты лишаешься и права защищаться. Поэтому подавляющее большинство из них согласны были нести материальные убытки. В то же время опрос жен нарушителей показал, что для них материальный ущерб был менее предпочтителен, чем моральный.

Групповое распитие спиртного в общественных местах сформировало в массовом сознании равнодушие ко многим проявлениям пьянства. Как при Хрущеве, так и при Брежневе общая установка была такова: пить можно (это традиция – никуда не денешься), но злоупотреблять нельзя. Надо научиться пить в меру. Водка приносит доход. Ее надо выпускать и продавать по потребности. Вся регламентация торговли должна находиться только в руках Министерства торговли, при этом планы продажи должны, безусловно, выполняться. Самогон не является в СССР государственной проблемой и будет вытеснен общедоступной водкой. Организация четкой научно обоснованной системы борьбы с самогоном не является первостепенным делом. Если это выгодно – можно покупать спиртные напитки за границей и продавать в стране (так, по данным Министерства внешней торговли, только с 1964 по 1965 год завоз водочных изделий из-за границы увеличился в несколько раз. Увеличивалась ежегодно закупка вин и пива).

В конце правления Брежнева у властей появилась новая головная боль. В научных кругах возникли споры об истинном происхождении водки. В 1977 году вопрос о приоритете изготовления водки приобрел государственное значение, так как некоторые западные страны стали этот приоритет оспаривать, претендуя на преимущественное право использовать наименование «водка». Более того, ряд марок советской водки был подвергнут на внешних рынках бойкоту и дискриминации. Когда этот конфликт с американскими фирмами был разрешен в пользу СССР, неожиданно в 1978 году возникли претензии со стороны государственной водочной монополии Польши. Благодаря исследованиям В. Похлебкина было доказано, что водка появилась в России в середине XV века, то есть гораздо раньше, чем это произошло в Польше. В 1982 году решением Международного арбитражного суда за СССР был закреплен приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка[813]. Слово «Россия» во многих странах было связано со словами, ставшими символами нашей Родины, – «балет, икра и водка!». В 1960-е годы саксофонист А. Козлов и другие музыканты были приглашены на международный фестиваль в Польшу. Всем велено было взять по бутылке «Столичной». Когда они за столом в кафе достали привезенные, это вызвало неподдельный восторг окружающих и явилось залогом веселого времяпрепровождения. Выдающемуся американскому трубачу Дону Эллису так понравилась «Столичная», что он пил до тех пор, пока ему не сделалось плохо[814].

И в 1950-е, и в 1980-е годы пьянство рассматривалось как пережиток прошлого, т. к. в советском обществе не могло быть фундаментальных причин для подобных явлений. В «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства», вышедшей в 1959 году, было написано: «Злоупотребление спиртными напитками – пьянство, приводящее к алкоголизму, является одним из позорных и вредных пережитков капиталистического прошлого»[815]. В 1985 году вышла книга Ю.А. Александровского «Глазами психиатра» тиражом 100 000 экземпляров. И снова мы читаем: «В нашей стране, где ликвидирована социальная почва, питающая алкоголизм, пьянство, повторяем, зависит не столько от наличия микроконфликтов, неудовлетворенности отдельных людей, сколько от укоренившихся кое у кого пережитков прошлого, от пагубного влияния буржуазной морали и образа жизни на некоторые неустойчивые личности, от их распущенности, равнодушия окружающих к этому пороку»[816].

Надо отметить, что пьянство не носило поголовного характера. Миллионы советских людей не знали алкогольных проблем. Они занимались наукой, бегали по утрам трусцой, ездили в стройотряды, собирали макулатуру, чтобы купить книги, спрашивали лишний билет в театр, готовились летом отправиться на байдарках по карельским озерам. Они влюблялись, писали стихи, обсуждали кинофильмы и прочитанные книги, ходили на выставки, продвигались по служебной лестнице, мечтали хоть раз в жизни поехать за границу. Миллионы людей о спиртном вспоминали на день рождения и на Новый год. Но, к сожалению, у многих других были совсем другие проблемы, которые вели к самым печальным последствиям.