Веселый Роджер

Надо хорошенько подумать, что делать. Возле дома опять эти твари на черной бэхе. Стоят напротив подъезда, выжидают. Хорошо, что девочек я отвез к Вере, не нужно с ними светиться.

Увидев меня, Анатолий Петрович выбегает, но я лишь качаю головой. Страшновато, если честно, но ведь не пристрелят же. Много чести захудалому дизайнеришке.

– Виктор Станиславович, вы, кажется, не узнали меня? Идете мимо, не здороваетесь, – говорит он почти вслед.

Я оборачиваюсь.

– Узнал, как же. Потому и мимо иду. Опять искушать станете? – усмехаюсь. – С памятью у меня пока всё в порядке, документы по-прежнему не теряются, пальцы на лишние кнопки «удалить» не нажимают.

Он смеется, будто шутка удалась, показывает большой палец, услужливо открывает дверь, предлагая сесть.

Я снова качаю головой:

– Дико извиняюсь, но очень спешу. Работы много в «Континенте»: лучшие дизайнеры бегут, как крысы позорные, кому-то надо проекты доделывать.

– Да забудьте вы про «Континент», через пару месяцев о нем никто не вспомнит, как и о его преданных сотрудниках. – Анатолий Петрович подходит ближе, улыбается. – Ваш вопрос, Виктор Станиславович, решится с вами или без вас. – Он протягивает мне брошюру с «Трудермой». Мать его, откуда они знают?! – Вы-то в курсе, куда деньги потратить можно, и уж лучше многих других, – говорит как бы с намеком.

Справки обо мне навели, значит. Интересно, какой источник информации использовали, вроде бы я везде прикрыт?

– Про четверку мне передавали, я услышал. Если надумаю, обязательно перезвоню. О существовании экспериментальной синтетической кожи в курсе, но спасибо за заботу.

Беру из его рук брошюру, сминаю и сую в задний карман, иду в подъезд. Сердце колотится, будто готовлюсь принять спиной удар. Надеюсь, Костиков знает, что делает. Сказал, что прорвемся, что у него есть план и чтобы я ему верил. Пока еще верю, но уже на грани. Особенно теперь, когда есть что терять.

Дома я включаю компьютер, подсоединяю Canon, чтобы перебросить сегодняшние снимки и обработать: Арине срочно нужна новая аватарка для какого-то конкурса в соцсети. На почте обнаруживается новое письмо от Кустова. Надо же, давно о нем слышно не было. После несостоявшегося выступления на празднике мамы приуныл парень. Арина говорила, весь вечер грустил. Вере написывал, как здоровье, интересовался, не нужна ли помощь. Она не отвечала. Пусть едет к ней домой, если хочет, Вера-то все равно у меня спрятана. А сюда пусть только сунется.

Я открываю вложение и отшатываюсь.

Шепчу ругательства, даже со стула соскакиваю, неудачно, налетаю на подлокотник, едва удерживаюсь на ногах, но роняю на пол мышь и какие-то бумаги – все это от неожиданности. Черт. Кустов прислал целую пачку их с Верой совместных фотографий. Из семейного, бл*дь, архива.

Надо удалить, но, видимо, в порыве добить себя, я зачем-то рассматриваю. Все еще стою, забывая о том, что можно сесть в кресло. Неудобно, но это лишь придает изысканности моменту медленного самоуничтожения.

Ничего такого на самом деле. Если вы думаете, что там могла быть домашняя порнушка – от Веры не дождешься. Просто он ее обнимает, а она его, вдвоем делают селфи, целуются. То она его целует, прижимается, то он ее. Счастливые такие, влюбленные. В домашней одежде на постели валяются, на кухне в его квартире оба в передниках. Кустов ведь тоже, сука, повар недоделанный якобы. Варит что-то, видимо, ужины ей романтические. Ножки ее фотает, Вера прикрывается и смеется. Хватает ее за грудь через пижаму – на фото попал момент. Хорошо, что вышло смазанно, но рассмотреть можно. Я с досадой отмечаю, что отлично знаю эту пижаму. Но ведь не станешь же просить девушку полностью сменить гардероб? Не думал, что меня будет заботить, что снимаю с нее то же белье, что и он до меня.

Что же так больно стало, будто измена. В прошлом же все у них, не спит Вера сейчас с ним. А смотрю на фотки, и кажется, что передо мной будущее, что вернулась она к нему.

А, вот эти, похоже, я им делал. Узнаю свой почерк. Блин.

Женщины ведь запросто прощают измены? Мать прощала дяде Коле несколько раз, я точно помню. Плакала, страдала, но через неделю все делали вид, что ничего не было и он не присунул своей очередной секретарше. Кустовы – все как на подбор: лишь бы баб побольше отыметь, а мозг у них включается уже после траха. Наверное, я бы тоже мог таким стать, если бы потеря концентрации в моем случае не обещала море боли. Наверное, я ничем не лучше…

Господи, ну почему я не могу с ней, а козлина этот может?! У него даже сейчас, когда он втоптал ее в грязь, унизил, возможно заразил смертельной болезнью, больше шансов трахать ее, чем у меня! Ну когда же я расплачусь сполна за тот свой роковой поступок с Настей?! Будет ли конец этому?!

В письме одна фраза: «Белов, уйди в сторону по-хорошему».

Я медленно сажусь в кресло, перевожу дыхание. Отвечаю: «Не в этот раз».

В ответ: «Она мне нужна, Вик. Дело жизни и смерти…»

Кто б сомневался. Вот только не одних твоих уже. Читаю дальше:

«…Просто уйди и дай ей самой выбрать. Иначе сопли сам себе вытирать будешь. Я хотел по-братски разобраться».