Веселый третий

Болото было зелёное, покрытое ряской. И только у самого камня, где свисали Анкины ноги, блестела чистая круговинка воды. Вдруг что-то лёгкое, прохладное прикоснулось к ноге, у выреза сандалии. Это и был Лок, маленький лягушонок. Совсем-совсем маленький, меньше Анкиного мизинца. Конечно, он был вовсе не страшный, но всё же Анка немного испугалась и шевельнула ногой, и тут же лягушонок – лок! – прыгнул в болото. Лишь на минуту всколыхнулась круговинка и опять стала тёмной и спокойной. Может, всё это только показалось? Но ведь Анка же слышала, как плеснула тихонько вода – лок! Значит, он был. И на ноге вот осталось блестящее мокрое пятнышко. Анка долго сидела, а потом слезла с тёплого камня.

На другой день она снова пришла к болотцу.

– Ло-ок! – позвала негромко. – Здравствуй, Лок!

Она влезла на тёплый камень и сказала в тёмное болотное окошко:

– Я всё равно буду ждать.

И он появился. Выпрыгнул на маленькую корягу и смело посмотрел на Анку. Он был весь зелёный, в белом нарядном фартучке.

– Ты здесь живёшь? – спросила Анка. – А я вон там, за садом.

Лягушонок прыгнул по коряге и повернулся спинкой. Тут Анка увидела, что он только кажется толстячком, а у него под тонкой зелёной кожицей выступают косточки.

– Давай я буду тебя кормить. Ты что любишь?

Вот так они подружились.

– Ты знаешь, – сказала как-то Анка, – вот эта высокая трава на поле – лён. Из него потом будут нитки белые-белые, как мои волосы. Правда, чудно?

Лок, конечно, не отвечал, но всё равно разговаривать с ним было хорошо. А иногда Лок не выныривал на корягу. Тогда Анка говорила:

– Ладно, ладно. Я ведь знаю, ты слышишь. Вылезай.

И если он всё-таки не появлялся, она сердито обещала, что за это он не узнает, как хорёк в капкан попался, или как остановилась жнейка, или ещё что-нибудь очень важное.

Однажды, когда они, как обычно, беседовали, на корягу вынырнул другой лягушонок, точно такой же, и Анка растерялась. Лягушата перепрыгнули друг через друга, и теперь уже совсем нельзя было узнать, который Лок. Но потом один шлёпнулся в воду, а другой остался на месте. Ну конечно, это был Лок. Такой зелёный-зелёный, в белом нарядном фартучке.

– Ты никогда не перепутывайся, ладно? – попросила после этого Анка.

В одно ясное утро кувшинки раскрыли свои лепестки навстречу солнцу. Но Анка не видела этого, она не пришла к болоту. И когда кувшинки разомлели совсем от жары и лежали на своих круглых листьях, её ещё не было. И только когда солнце ушло за лес, а цветы затворили свои чашечки и уснули, Анка села на серый камень.

– Послушай, Лок, – сказала она грустно. – У меня теперь братик. Совсем нечаянно появился.

И лягушонок узнал, что теперь любят этого братика и уже не любят Анку. Мама от него не отходит, а Анке даже забыла заплести косичку. Лягушонок сам видел эту лохматую косичку со смятой лентой. А теперь решили даже отвести Анку к тёте в другую деревню, чтобы мама осталась одна с этим братиком.

Такого грустного дня на зелёном болотце ещё не было.

– Ну до свидания, Лок, – сказала Анка. – Меня теперь долго-долго не будет.

Она тихонько слезла с камня.

– Да, – вспомнила она, – а зовут его Лёшка. Лёшка-картошка.

До самой осени никто не разговаривал с лягушонком. А потом опять пришла Анка. Болотце обмелело за лето и сплошь затянулось ряской. Коряга высоко выступала над водой. Серый камень уже не был тёплым. Всё здесь было по-другому.

– Ло-ок! – позвала Анка. – Лок, Лок! Это я. Разве ты забыл?

Лягушонка не было. Тогда Анка наклонилась к воде и сказала, как раньше:

– Ладно, ладно. Я ведь знаю, ты слышишь. Вылезай.

И действительно, что-то шлёпнулось на корягу. Это была большая толстая лягушка.

– Лок, – прошептала Анка. – Где же ты, Лок?

Лягушка сидела и дышала своим белым горлом.

Анка отступила назад и тихо пошла по тропинке. Она никому не сказала, что теперь у неё всё хорошо. Лёшка-картошка оказался славным братцем, а мама любит её, как прежде. Теперь всё хорошо, только нету Лока.

Анка не знала, что к осени все лягушата становятся большими лягушками.

Пегашкин маскарад

В новой квартире всё было новое. Шкаф и буфет пахли свежим деревом. Кровать низкая и без блестящих шариков, на которые Димка вешал курточку. Игрушки тоже новые, дарёные к новоселью. Они не лежали, как раньше, горкой в углу, они по-хозяйски заняли половину Димкиной комнаты. Огромный мяч блестел зелёно-жёлтыми боками, машины сверкали фарами, подъёмный кран, как журавль, гордо вытянул вверх свою шею.

– Тебе нравится твоя комната? – спросил папа.

– Да, – ответил Димка тихо.

– А новые игрушки?

– Да.

– А твой Пегашка до чего же облезлый, правда?

Димка промолчал.

– Может, вынесем его со старыми вещами?

– Нет! – закричал Димка. – Не дам! Вынеси лучше свои игрушки! И всю эту комнату вынеси!

– Ну ладно, я пошутил, – сказал папа. – Мы его не тронем, Пегашку.