Вещие сестрички

– С другой стороны, – поспешно сказал Витоллер, – что такого? Главное плата.

Хьюэл поднял голову и невнятно переспросил:

– Что?

– Говорю, главное пьеса, – поправился Витоллер.

Снова повисла тишина, нарушаемая лишь барабанной дробью гнома. Кошель казался все больше. Вообще-то он уже практически заполнил комнату.

– Суть в чем… – слишком громко начал импресарио.

– Мне кажется… – начал Хьюэл.

Оба замолкли.

– Говори ты. Извини.

– Да ерунда. Лучше ты.

– Я хотел сказать, мы же и так сможем построить «Дискум», – сказал Хьюэл.

– Только стены и сцену, – поправил Витоллер. – Все остальное – нет. Никаких потайных механизмов, никаких спусков богов с небес. Никаких крутящихся платформ или вееров…

– Мы и без них управляемся, – отмахнулся гном. – Вспомни старые деньки. У нас и было-то всего, что пара досок да раскрашенный холст. Зато хватало смекалки. Понадобится ветер, как-нибудь выкрутимся. – Он снова побарабанил пальцами и тихо добавил: – Только машина для волн все-таки нужна. Хоть самая небольшая. Я думал изобразить кораблекрушение, где…

– Извини, – покачал головой Витоллер.

– Но к нам же народ толпой валит! – воскликнул Томджон.

– Конечно, парень, конечно. Только платят медяками, а рабочим нужно серебро. Если хотим жить в роскоши… достойно, – быстро поправился импресарио, – надо было родиться плотниками. – Он неловко помялся. – Я и так должен Христофразу больше, чем следовало бы…

Собеседники потрясенно уставились на Витоллера.

– Это ж тот тролль, что людям конечности отрывает! – воскликнул Томджон.

– И много ты ему должен? – спросил Хьюэл.

– Все в порядке, – заверил их импресарио. – Проценты я закрываю. Более-менее.

– Это ясно, но что он хочет?

– Руку и ногу.

Гном и парень пришли в ужас.

– Но как ты вообще с ним…

– Я сделал это ради вас двоих! Томджон заслуживает нормальной сцены, нечего ему гробить здоровье, ночуя в фургонах и скитаясь без дома, а тебе, приятель, нужно место с приличным оборудованием, вроде твоих люков… вееров и всего такого прочего. Вы сами ко мне пришли. Я и подумал: а ведь они правы. Что за будущее – жить на колесах, давать горстке фермеров по два представления в день и ходить по кругу с протянутой шляпой? Надо где-то обосноваться, чтобы публика могла удобно разместиться, выступать перед теми, кто не бросает картошку на сцену. Была не была, решил я. Просто хотел, чтобы вы…

– Ладно, ладно! – закричал Хьюэл. – Я все напишу!

– А я сыграю, – подхватил Томджон.

– Заметьте, я вас не заставлял, – сказал Витоллер. – Вы сами решили.

Хьюэл хмуро уставился на стол. В затее и правда имелись перспективы. Три ведьмы – просто отлично. Две было бы мало, четыре – много. Пусть вмешиваются в судьбы человечества и все такое. Напустить побольше дыма, подсветить сцену зеленым. С тремя ведьмами можно развернуться. Удивительно, как еще никто не додумался их ввести.

– Так сказать шуту, что мы беремся? – переспросил Витоллер, накрыв ладонью кошель.

Хорошая буря тоже лишней не бывает. Можно еще призраков нагнать, а то Витоллер вырезал их из «Развлеки себя сам», мол, муслин – дорогое удовольствие. Наверное, Смерть тоже подойдет. Юный Смерди отлично справится с этой ролью, только лицо выбелить да обувь на платформе раздобыть…

– Откуда он там родом? – уточнил гном.

– Овцепики, – ответил импресарио. – Какое-то мелкое королевство, о котором никто не слышал. Звучит как название инфекции.

– Туда несколько месяцев добираться.

– А я бы все равно пошел, – вставил Томджон. – Все-таки я там родился.

Витоллер уставился на потолок, Хьюэл – в пол, лишь бы не смотреть друг на друга.

– Ты же сам говорил, – настаивал парень, – Мол, я появился на свет, когда вы кочевали в горах.

– Да, только я не помню, где именно, – сказал Витоллер. – Все эти горные селенья на одно лицо. Мы больше перетаскивали фургоны через реки и толкали их в гору, чем стояли на сцене.

– Я бы прихватил с собой молодых ребят, погастролировали бы там летом, – продолжил Томджон. – Показали бы весь наш «золотой фонд» и вернулись к Масленице. Ты можешь оставаться здесь, присмотришь за строительством. К большому открытию непременно буду. – Он улыбнулся отцу и застенчиво добавил: – Ребятам бы пошло на пользу. Сам всегда говоришь, что нынешняя молодежь настоящей актерской жизни не нюхала.

– Хьюэлу еще надо пьесу сочинить, – напомнил Витоллер.

Гном молчал и невидящим взором смотрел в никуда. Наконец одна рука покопалась в дублете, выудила пачку бумаги, исчезла в районе пояса и извлекла на свет небольшую чернильницу и пучок перьев.

Не глядя на собеседников, Хьюэл разгладил лист на столе, открыл чернильницу, окунул туда перо, застыл с ним, точно хищник, высматривающий добычу, а потом принялся писать.

Витоллер кивнул Томджону, и оба на цыпочках вышли из комнаты.

Где-то днем они принесли гному поднос с едой и новую пачку бумаги.

К полднику поднос остался нетронутым. Бумага исчезла.

Несколько часов спустя проходивший мимо актер доложил, как слышал внутри вопль «Ничего не получается! Все не так!», а потом что-то полетело через всю комнату.

К ужину до Витоллера донесся крик, что нужно больше свечей и свежих перьев.