Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

– Так уж случилось. – Кузнец развел руками. По всему видно было – он очень силен, и Твор с Ладиславой не раз уже опасливо переглянулись – наверное, лучше было б оставить кузнеца в трясине. Тот, похоже, догадался, о чем думают спасители, и широко улыбнулся: – Вы меня не бойтесь, клянусь озерными духами, я не причиню вам зла!

– Да мы и не боимся, с чего ты взял? – пожала плечами девушка. – Наше селенье рядом.

– Ага, рядом. – Спасенный неожиданно расхохотался. – Тут рядом нет ничего, кроме заброшенной усадьбы старика Конди, давно убитого родича Дивьяна-охотника… Да там, за холмами и болотами, – кузнец махнул рукою на север, – селенье Хундола, а рядом когда-то жили «люди креста».

При этих словах Ладислава насторожилась.

– Что значит – «когда-то жили»?

– А то и значит. – Кузнец потемнел ликом. – «Люди креста» убили мою дочь, а я из тех, кто не прощает обид. Жаль только, я припозднился, и воины Келагаста все сделали без меня. Правда, самого главного там не оказалось – улетела птичка! Ну, да кузнец Рауд не дурень – знает, куда он ушел. Ничего, недолго уж ходить ему по нашей земле.

– «Люди креста» убили твою дочь?! – ахнув, переспросила девушка. Потом выпрямилась, будто что-то припоминая, и присела напротив спасенного. – А ты сам видал, как ее убивали, дядюшка Рауд?

– Нет, – мотнул головой кузнец. – Да чего мне и видеть. Вот что нашли люди около ее тела! – Сунув руку за пазуху, он вытащил оттуда маленький серебряный крестик.

– Однако. – Ладислава недоверчиво покачала головой. – Их бог не разрешает убивать.

– Но убили же!

Девушка набрала в грудь побольше воздуха и, резко выдохнув, решительно заявила:

– Вот что, дядюшка. Расскажу я тебе кое-что, что сама видала. А уж ты дальше сам думай…

И Ладислава поведала кузнецу о том, что видела у наволоцкого берега. Обо всем рассказала. О юной девушке и белобрысом красивом парне, которые прогуливались по тропе под деревьями, и о двух людях, что немного погодя швырнули в кусты мертвое девичье тело.

– И вот тот крючконосый вложил ей в мертвую руку что-то блестящее, плохо было видно что.

– Крючконосый?

– Ну да, – кивнула Ладислава. – Лысый, с пегой бородою. Сам такой весь мерзкий, противный, низенький. Но жилистый, сильный… И руки такие – словно оглобли.

– Ажлак! – выдохнул Рауд. – Ажлак-волхв. Второй – тот сам староста, Келагаст, а белобрысый парень – Келагастов сынок Хянди – «волчонок». Тварь, каких мало. Ну, дева, коли не соврала ты…

– Дай нож, Твор. – Сверкнув глазами, Ладислава, не глядя, протянула отроку руку. Схватив нож, провела по ладони, и на сырую траву упали капли дымящейся крови.

– Клянусь Велесом-богом, Ящером, клянусь Мокошью, клянусь озерными духами, если соврала я, то пусть утащит меня под землю злобная Корвала-ведьма!

Кузнец отпрянул – слишком уж страшной была клятва. Твор с треском рванул рубаху – перевязать ладонь девушки. Та отстранила отрока, пристально вглядываясь в лицо кузнеца.

– Ну, теперь веришь мне, Рауд?

Капли крови все падали на траву, и кузнец завороженно следил за ними потемневшими от горя глазами.

Глава 15 Озеро злого духа

Воин не поддается чувствам и не умирает от страха, он позволяет гуахо явиться к нему лишь тогда, когда сам полон сил и готов к встрече.

Карлос Кастанеда. «Дверь в иные миры»

Сентябрь 868 г. Южное Приладожье

На поросшем хустым еловым лесом мысу, где изгибалась излучиной Капша-река, на вершине пологого холма черно блестело озеро. Небольшое, однако глубокое, илистое. Странное дело, совсем не рос камыш по его берегам, не желтели папоротники, не пряталась среди мхов кислая ягода клюква и плакальщицы-девушки – ивы – не склоняли к темной воде свои зеленые волосы. Одни угрюмые ели отражались в черном зеркале озера. Ели да огромные серые валуны, вросшие в землю, про которые говорили, что это спрятавшиеся под землей великаны. И в самом деле, если присмотреться, можно было заметить выдолбленные в камнях углубления-глазницы. Казалось, великаны смотрят на мир, злобно прищурясь, поджидают добычу – невзначай забредшего путника. Покрытые зеленоватым мхом валуны выглядели заброшенными, чего нельзя было сказать о трех вырезанных из крепкого дерева идолах с жуткими клыкастыми рожами. Губы их были измазаны свежей кровью, а у подножия громоздились кучи звериных костей, в основном заячьих. Словене не охотились на зайца, этот хитрый зверь считался колдовским, черным, другое дело – лесные люди весяне. Те били всякую дичь, в том числе и зайцев, ничуть не смущаясь возможными осложнениями – ведь коварный дух убитого зайца вполне мог отомстить охотнику. По заячьим костям видно было, что к идолам хаживают пока лишь окрестные охотники.