Читаем Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол полностью

Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол

Выйдя из отделения полиции, Толстяк, не спеша, направился к автобусной остановке. Полицейский комиссар допытывался о сообщниках. Крайне интересовался, куда подевались его дружки: Карл-Густав Рейсинг – так звали Торольва – и Вольф Маллеме. Толстяк ответил почти честно – не знает. Он и в самом деле не знал, куда исчез Вольф, а вот про Торольва догадывался – наверняка тот скрывается в его же, Толстяка, гараже, больше негде. Надо будет запастись пивом. Хотя, наверное, Тор прихватил с собой пару упаковок…

Выпрыгнув из автобуса, Толстяк оглянулся по сторонам и, не заходя в дом, свернул к гаражу.

Ну, да, так и есть! Судя по незапертой двери – внутри кто-то был. Кто-то? Торольв, кто же еще? Карл-Густав Рейсинг. У него одного и были запасные ключи, да еще у Вольфа, но Вольф черт знает где, а Торольв…

– Эй, Тор! Просыпайся. – Толстяк хлопнул по плечу приятеля, спавшего на топчане лицом вниз. – Да хватит спать-то!

Торольв не шевелился. Под топчаном валялся использованный шприц. Но ведь Тор не был наркоманом? Решил попробовать?

Охваченный нехорошим предчувствием, Толстяк рывком перевернул приятеля на спину – и испуганно ойкнул, увидев перед собой бесцветные глаза Торольва. Широко открытые, пустые, мертвые.

Отпрянув, Толстяк споткнулся и замахал руками, ища точку опоры. Такую точку он быстро нашел – свисающий с потолка электрический провод, идущий к разъему розетки. И все бы обошлось, да вот только изоляция провода оказалась нарушенной. То ли протерся от времени, то ли мыши…

Толстяк не почувствовал боли. Яркая фиолетовая искра вспыхнула на миг меж его ладонью и холодным металлом. Один только миг… Одна вспышка… Удар… И мертвое тело Толстяка, выгнувшись дугой, тяжело упало на грязный заплеванный пол.

Ханс оторвался от шахмат – ему почудилось вдруг, что кто-то зовет его с улицы. Подняв голову, мальчик прислушался… Нет, наверное, показалось. Да и кто мог появиться здесь поздним ноябрьским вечером, злым и холодным, когда ночь окутывает темной пеленой город, а промозглый ветер швыряет в лицо пригоршни снега? Нильс с подружкой были с утра, а вечером приходили Йоргенсоны, госпожа Марта и ее муж, таксист Аксель, которого они с Нильсом, оказывается, давно уже знали.

Снова кто-то позвал его, на этот раз уже более громко.

Ханс отдернул штору:

Внизу, под самым окном, в зеленом пуховике и джинсах, стояла… сумасшедшая Магн! Та самая певица, что так нравилась Хансу. Интересно, что она тут делает?

Сгорая от любопытства, мальчик открыл окно, впуская в палату темный холод ночи.

– Привет, Ханс. – Девушка помахала ему рукой.

– Привет… Магн. Ты здорово поешь, и я… Но откуда ты меня знаешь?

– Вы выступали в клубе, с Нильсом.

– А, вот оно что! Ну, как?

– Неплохо. – Магн улыбнулась. С высоты второго этажа она казалась маленькой, не выше Ханса. – Ты можешь помочь мне, Ханс? – Понизив голос, девушка оглянулась по сторонам, и Ханс заметил на ее левой щеке длинную широкую царапину, как бывает, когда, упав, обдерешь щеку об асфальт или камень.

– Мне нужно увидеть того витязя, что лежит здесь.

– Витязя? А, русского. Так он в коме!

– Отвлеки всех. Сможешь?

– Отвлечь, говоришь? – Ханс усмехнулся. – Ладно, попробую. Слушай, Магн, а ты, случайно, не знаешь Иорга? Он тоже музыкант, и…

– Знаю. – Магн улыбнулась. – Если хочешь, встретишься с ним.

– Хочу… И еще хочу твой автограф!

Выглянув в коридор, Ханс подозвал Макса, охранника:

– Сыграем?

Тот покосился на монитор. Вокруг все было спокойно.

– Можно. – Макс улыбнулся. – Только ты все равно проиграешь.

– Я? Посмотрим! Если выиграю – кукарекаешь десять раз!

– Тебе и придется. – Усевшись за небольшой столик, Макс с азартом принялся расставлять фигуры.

– А чтоб ты не жульничал, позову-ка я Марину!

– Да ладно! – засмеялся охранник. – Делать нечего, как только с тобой жульничать.

– Но я все-таки позову.

– Зови. – Макс пожал плечами.

Войдя в палату, Марина Левкина выслушала условия пари.

– Зря ты согласился, Ханс, – покачала она головой. – Макс все равно выиграет.

– Выиграет? А вот, посмотрим!

За окном завывал ветер.

В Киеве шел дождь, и темное ночное небо озарялась яркими сполохами молний. На постоялом дворе дедки Зверина, что на Копыревом конце, стояла глубокая тишь, нарушаемая лишь звуками грома. Все, кроме сторожа-слуги, спали: и ладожские купцы, только что приехавшие, и старые постояльцы – варяги, и сам хозяин, Зверин.

Вот снова громыхнуло, вспыхнула молния, на миг осветив двор. Хельги-ярл перевернулся на широкой, накрытой мягкими шкурами, лавке, потянулся, улыбаясь чему-то во сне и вдруг вздрогнул, открыл глаза проснулся.

Уселся на лавке, озираясь вокруг. Прошлепал босиком к двери, тихонько позвал:

– Конхобар. Эй, Ирландец!

– Слушаю тебя, ярл!

Конхобар Ирландец вскочил, тоже томимый нехорошим предчувствием.

– Камень вернулся к друиду, – подойдя к нему, тихо сказал ярл.