Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол

– Реветь здесь не надо, – прошептал стоявший сзади Ирландец. – После будешь реветь. Быстро рассказывай, что за дела у Мечислава-людина с купцами да людокрадами?

– Так я и говорю. – Ярил шмыгнул носом. – Только не его это дела, а Ильмана Карася. Как вернулся тот с дальних урочищ – хвастал, что туда вместе с князем ездил – большую силу забрал. Все Ильмана бояться стали – и те, кто на Торгу бесчестные колпачки крутит, и конокрады, и живым товаром торговцы. Знают – за Ильманом сила, сам князь. Был еще Истома Мозгляк, да тот сгинул куда-то, ну, туда ему и дорога.

– Подробней! – Хельги еле заметно улыбнулся. – И не спеши, и не запинайся. Садись вон, на лавку да квасу испей.

Ярил Зевота выхлебал с полкувшинца квасу, поблагодарил кивком и продолжил свое весьма занимательное повествование о житье-бытье криминального мира Киева и ближайших окрестностей. Оказывается, и раньше организаторы крупных дел, типа кражи скота или похищений людей, имели неписаный договор с власть предержащими, но тогда договаривавшиеся с ними люди стояли не выше дружинника-гридя, даже до тиуна-управителя редко когда дотягивали. С недавних же пор им стал оказывать покровительство очень влиятельный человек, кто именно – Ярил не знал. Причем покровительствовал не просто так, а свои интересы блюл. А его интересы простирались во многих направлениях. Например, в Киеве пылали, по его слову, амбары, подожженные людьми Мечислава-людина, пропадали люди с помощью Ильмана Карася и Харинтия Гуся, когда надо – открывались в стене Детинца ворота. Кто туда заходил ночью темненькой, зачем – кто знает? Только потом получалось как-то, что там, где вчера бурно веселился народ на гулянье, сегодня находили истерзанные трупы. А в последнее время самый удачливый киевский людокрад Харинтий Гусь получил от Ильмана Карася большой заказ на отроков.

– Знаю. – Хельги кивнул. – Купцам тайно продадут ромейским.

– Нет, боярин! – покачал головою Ярил. – Не купцам. Совсем в другую сторону Харинтий товар возит. На север.

– В древлянскую землю?

– Не к древлянам, к радимичам.

– Как – к радимичам?

– Сам смотри, милостивец.

Ярил Зевота снял с плеч небольшую котомку и, развязав ее, вывалил на стол все свои драгоценности. Видимо, парень всерьез опасался за свою жизнь и в самом деле намеревался бежать из Киева куда глаза глядят, и только кусок его волос, оставшийся у варяжского ярла, удерживал Зевоту от этого шага. В котомке он хранил несколько серебряных монет – дирхемов, пару медных браслетов и женские украшения, в основном височные кольца, по большей частью медные, но изредка попадались и серебряные, и даже кое-где тускло блестело золото.

– Вишь, боярин, колечки? – Ярил любовно погладил драгоценности. – Вот это – древлянские, их мне Харинтий Гусь еще в изоке-меся-це в зернь проиграл. А вот этими – недавно, как приехал, расплатился, старый должок отдал. Чуешь разницу?

Хельги с Ирландцем внимательно осмотрели протянутое агентом кольцо. Оно и вправду отличалось от древлянских, асимметричное, размером побольше, с семью вытянутыми лучиками.

– Радимичи такие кольца носят и, похожие, вятичи, – важно заявил Зевота. – Это я от купцов достоверно знаю. А Харинтий таится, не говорит, где был, видно, строго-настрого ему молчать наказано. Но, по кольцам судя, ясно – у радимичей он делишки свои обделывал, больше негде!

– А вятичи?

– До вятичей далеко слишком. Да и у колец их лучи толще. Целые лопасти, ровно весла. Здесь – разве такие?

Хельги широко улыбнулся:

– А ты умный парень, Ярил Зевота! – Хлопнул агента по плечу. Потом взглянул на Ирландца: – И он еще хотел отказаться от службы? На! Пополни свою котомку.

Вытащив из калиты на поясе дирхем, он швырнул его парню. Тот поймал монету на лету, попробовав на зуб, с благодарностью поклонился. Подумал – а может, и в самом деле, не бежать никуда, выждать немного? Где он еще столько заработает?

– Так что там у тебя с Ильманом Карасем? – спросил ярл. – Он, что, обо всем догадался?

– Еще нет, но может. – Ярил опустил плечи. Вообще, он не очень-то хорошо выглядел сейчас: взгляд какой-то затравленный, волосы спутанные, давно не мытые, лезущие на глаза, припухшие, в кровоточащих трещинках, губы, время от времени Ярил облизывал их языком. – Недавно Мечислав выспрашивал, к какой это зазнобе я хожу вечерами, вроде бы и в шутку выспрашивал, а смотрел серьезно… Это его Ильман подучил спросить, не зря он по корчме шастал. Недобрые у меня предчувствия, боярин, ох, недобрые.

– Значит, так, – пошептавшись с Ирландцем, произнес ярл. – Сюда, на постоялый двор, больше не ходи. Будем встречаться… Где ты обычно шатаешься?

– У пристани… Ну, может, на Торгу, на Подоле…

– Давай на Подоле. Дом Можилы Горшечника знаешь? Самый крайний.

Ярил Зевота кивнул.

– Там горшки на заборе висят. Как что важное вызнаешь, незаметно углем знак оставишь на среднем. Мы тебя сами найдем. Все понял? Тогда ступай. И помни – нас очень занимает Ильман Карась и его связи. Ну, и о Харинтии не забывай… Вижу, занятный это человечек, не мешало бы поближе с ним знакомство свести, а, Конхобар?