Вещий сон

– Эгоистичны, – поправила Эстер. – Я бы хотела, чтобы у моих внуков была русская мать, чтобы они говорили по-русски, знали свои традиции. Мы… я, со своей стороны, могу предложить вот это все. Она обвела рукой свои хоромы. – Торжествующе посмотрела на меня. Мол, как? Ты все еще сидишь?

– Мне надо подумать. – «Нашла дуру. Я им ребенка, а они меня под зад ногой».

– Я тебя не тороплю. Я хоть и стара, но помирать пока не собираюсь, – Королевишна попыталась завершить неприятный для нее разговор шуткой, но вышло фальшиво.

Вечером я накинулась на Рикардо:

– Ты знал план Эстер? – зло спросила я.

– Да, – он пожал плечами.

– И это все, что ты можешь сказать? – заорала я.

– Глупость, конечно. Я с самого начала ей говорил, что ты не согласишься, но она настаивала.

– Вы что, решили сделать из меня свиноматку? Вынашивать ребенка для этого п…ста? Да он даже зачать его не способен, – завизжала я.

– Кажется, Остапа понесло, – констатировал Рикардо.

– Ты даже Ильфа и Петрова читал? – я ударила его кулаком в плечо, он даже не шелохнулся.

– Это любимая книга Эстер, – он был само спокойствие.

– Она твоя мать? – догадалась я.

Рикардо кивнул:

– Да, ее настоящее имя Татьяна. Она из семьи потомственных циркачей. После переезда в США Татьяна стала называть себя Эстер. Только не спрашивай меня почему, сам не знаю. Татьяна или Эстер, как тебе будет угодно, была гимнасткой, показывала акробатические номера под куполом цирка. Маленькая, гибкая, как лоза, зрители были от нее без ума. Ей было семнадцать, когда их труппа приехала с гастролями в США. И Татьяна сбежала. Было тяжело, приходилось мыть туалеты, спать где придется. В одной забегаловке она познакомилась с отцом. Он был на восемь лет старше. Отец дал ей свое имя и привел Татьяну в индейскую резервацию. Вскоре родился я. Отец еще не был вождем, поэтому Таню не жаловали, женщины оскорбляли, мужчины сторонились. Она устроилась горничной в богатый дом. Альберт, хозяин дома, недавно развелся с третьей женой, ему тяжело было одному вести все дела. Он был очарован юной циркачкой, взвалившей на свои хрупкие плечи весь непосильный быт. Вскоре Татьяна стала незаменима, она совмещала функции личного помощника и горничной. Хозяин женился на Татьяне. Так она стала хозяйкой дома.

– А ты? – охнула я.

– А что я? Было решено, что я останусь с отцом.

– Бросить ребенка? Это бесчеловечно, – выпалила я.

– Ну, почему сразу бросить? Я часто навещал Эстер, помогал по хозяйству. Альберт хорошо ко мне относился. Конечно, правду он не знал. Думал, что я просто бедный индейский мальчик, которого Таня жалеет. Когда родился Стивен, я с удовольствием с ним возился, даже иногда оставался, когда Альберту с Татьяной нужно было уйти. Эстер дала мне образование, учила меня русскому языку, давала читать русские книги. Три года назад Альберт с Эстер попали в серьезную автокатастрофу. Альберт погиб, Татьяна серьезно повредила ногу, была угроза ампутации. Мы со Стивеном по очереди дежурили в больнице. В общем, выходили нашу Таню. Вот, собственно, и вся история.

– Честно, не знаю, что сказать, – призналась я.

– Не нужно ничего говорить, – Рикардо улыбался, потом взял мою руку в свою. – Оля, оставайся.

От неожиданности я резко выдернула руку.

– Остаться? Это исключено. В Москве у меня работа, дом, – от волнения я поднялась и стала ходить по комнате. Рикардо продолжал улыбаться.

– Хочешь, я познакомлю тебя с отцом? – Я кивнула.

Выехали с утра, едва солнце показало из-за горизонта заспанный глаз. Клонило в сон, а Рикардо был бодр и свеж, будто все человеческие чувства ему совершенно чужды. Он подпевал под какую-то незатейливую песенку по радио, а я все никак не могла разлепить глаза. Вскоре меня сморил сон. Проснулась я от того, что любимый что есть мочи тряс меня за плечо. Я недовольно замычала. Рикардо указывал пальцем на обочину. Я повернула голову, на бетонном постаменте было гордо выведено: «Добро пожаловать в голливудскую резервацию Семинолов».

– Вау! Оциоло, вождь семиолов, – воскликнула я.

Рикардо рассмеялся.

– Отца вообще-то зовут Джим.

– Джим, – повторила я. – Оциоло – лучше.

Я с любопытством оглядывала окрестности. Что я ожидала увидеть? Вигвамы, индейцев в перьях и пончо, курящих трубки. Действительность оказалась куда прозаичней: пустынные дороги с растрескавшимся асфальтом, пыльные обочины, старые автомобили, одноэтажные домишки, облупившиеся стены с потрескавшимися табличками: «Продукты», «Почта», тощие собаки, распластавшиеся на солнцепеке.

– Ну, вот и приехали, – Рикардо вылез из машины, распахнул мою дверь и помог выйти. Двухэтажный дом мистера Джима выглядел богаче других, но, все же, совсем не то, что я ожидала. – Пойдем.

– Ricardo, – мужчины обнялись, потом Джим отстранился, взглянул на меня, растянув в улыбке щербатый рот: – Hello, Bine… – Абракадабра какая-то. Я разобрала только первые буквы. Вдруг отец Рикардо заключил меня в объятия. – At last…