Вещий сон

– Успокойся, сейчас посмотрим, – целую вечность она переодевалась, я успела сгрызть до кожи почти все ногти. Фу, там же грязь и микробы. Наталья Ивановна водила рукояткой аппарата УЗИ по животу. Я внимательно следила за ее лицом. Она не улыбалась, внутри что-то оборвалось. Я обмякла. Она зачем-то куда-то побежала, хотелось умереть. Пришла еще какая-то женщина в белом халате, они что-то говорили, я не слышала. «Как же так? Как так? Я же видела тебя, белые волосики, голубые глазки. Почему ты ушел?» Ответа не было. Через три дня я стала мамой ангела, родила мертвого ребенка. Спустя три дня меня не стало. Я взяла больничный. Никуда не выходила. Ничего не ела. Ничего не делала. Мечтала умереть. Не знаю, сколько прошло времени, неделя, две, год. Телефон я отключила. Маме написала, что улетаю в командировку, позвоню сама. Про беременность я ей так и не сказала.

Так пролетели два года, годы добровольного затворничества. Жизнь ползла улиткой, оставляя липкий след тоски и безысходности. Периодически возникало желание позвонить Рикардо, тут же пропадало. «Что я ему скажу? Извини, но наш малыш умер. Пусть лучше все будет, как есть». Ровно два года. Я купила бутылку вина, легла в ванную. «А ведь все могло быть по-другому. Я могла остаться, ты мог бы выжить». Я запивала слезы вином. «Надо позвонить Рикардо, рассказать. Нет, только не звонить, лучше в живую». На следующий день я обнаружила в своем почтовом ящике приглашение. Хотела удивиться, но не смогла. Все эмоции умерли вместе с ним.

Воскресенье. Я даже не вставала. Впрочем, как в последние два года. Мое уединение нарушил настойчивый звонок на домашний телефон. «Я же, вроде, его отключала. Ошиблись номером. Не буду отвечать». Телефон звонил, не переставая. Пришлось встать. Я подняла трубку:

– Это Эстер. Рикардо убили. Приезжай.

В трубке раздались короткие гудки. Я села на пол. «Может, это какая-то глупая шутка? Рикардо? Такой живой, такой родной. За что, господи, за что?»

Паспорт с визой я забрала на следующий день. Купила билет. На этот раз не было долгих сборов, не нужно было искать сексуальный купальник и идти в салон. Черное платье, черные туфли, черный платок. Ненавижу черный цвет. Хотелось, чтобы этот чертов самолет упал. Нет, тот малыш с мамой и старик в соседнем ряду ни в чем не виноваты. Нельзя быть эгоисткой, нельзя быть эгоисткой, нельзя… Мальчик с голубыми глазами и беленькими волосиками махал пухлой ручкой, он прощался, его ждал Рикардо, подхватил на руки: «Стойте, остановитесь, подождите».

– Женщина, вам плохо? – Девушка на соседнем сиденье трясла меня за плечо.

– Спасибо, все нормально, – лицо было мокрое от слез.

– Мы собрались здесь, чтобы проститься… – я не плакала, слез просто не осталось, тяжело опиралась на трость Эстер. Она никому не разрешила поддерживать себя. Только плотно сжатые губы и побелевшие костяшки пальцев выдавали ее душевное состояние. Стивен рыдал, закрывая лицо руками. Джим отрешенно смотрел в одну точку, улыбаясь чему-то. Блаженный.

– Вечером жду тебя, – шепнул он после церемонии. – Рикардо ждет тебя, – он бодрой походкой направился к машине. «Сумасшедший».

– Как это случилось? – спросила я Эстер, когда мы добрались домой.

– Его зарезали какие-то подонки прямо средь бела дня.

– Это он меня нашел, тогда, больше двух лет назад? – «Зачем я это спрашиваю? Как будто что-то можно изменить».

Эстер кивнула.

– Но почему он сам…, – начала было я, но осеклась, напоровшись на выразительный взгляд Эстер. «Ну, да, пресловутые стереотипы. Без них никуда».

– Он тебя любил, – добавила Эстер, поднимаясь.

«Я знаю».

Стивен оставил меня у дома Джима.

– Извини, но дальше сама.

– Спасибо, – я выбралась из машины, захлопнула дверь и двинулась к дому.

В ночном воздухе отчетливо чувствовался запах дыма. Джим встретил меня у порога и повел куда-то. Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Вскоре мы вышли на поляну. Посередине горел костер, выбрасывая высоко в воздух сноп искр. Вокруг сидели мужчины, голые по пояс. Они держались за руки, их глаза были закрыты. Джим оставил меня, скинул рубашку и присоединился к сидящим. Они пели какую-то заунывную песню, состоящую из одной ноты. Не знаю, как долго это продолжалось, я потеряла счет времени, голова закружилась. На секунду прикрыла глаза и… оказалась совсем в другом месте. Я была не я. С удивлением взглянула на свои руки, молодые, загорелые до черноты, с коротко остриженными ногтями. Запястья украшали фенечки и шнурочки. Трава приятно щекотала босые ступни. Темнело, я была совсем одна, но я знала это место и мне не было страшно. Из темноты выступил мужчина. Я сразу узнала Рикардо. Он был моложе, голову украшали перья, мускулистое тело, прикрытое лишь набедренной повязкой, покрывали шрамы.