Вещная жизнь. Материальность позднего социализма

Свои рассуждения Альтшуллер подытожил в «Рекомендациях по проведению занятий (для преподавателей ТРИЗ)», изданных в 1976 году. В работе он отмечал, что новые студенты приходят изучать ТРИЗ с упрощенным пониманием технических задач. В ходе обучения студенты постепенно начинали воспринимать объекты, технологии и технологические системы как бесконечно изменяемые, наделенные эффективностью и потенциалом, незримыми для неподготовленного глаза. В результате обучения они должны были выработать умение рационально и систематически мыслить о материи и технике[87]. Несмотря на то, что ТРИЗ была создана бывшим узником ГУЛАГа, а ее последователи регулярно критиковали советскую власть за неспособность модернизировать нацию, они не выбрали путь сопротивления господствующей идеологии и даже не пытались найти пространство «вне» ее. Вместо этого они обратились к сугубо материалистическому проекту модификации социализма снизу и предприняли попытку моделирования образцовых граждан социалистического государства, обучая их придумывать, проектировать и создавать более совершенные вещи.

ТРИЗ как один из заметных диалектов советского техноутопизма определяла социалистическую личность через ее взаимоотношения с материальным миром. Принадлежность к коллективу советских людей играла в этом определении относительно второстепенную роль. Большая значимость придавалось умению видеть в технических системах и объектах гибкость и готовность подчиниться воле своего творца. Так как язык ТРИЗ строился на понимании технических объектов как результатов продолжительного исторического развития, овладение технологиями рассматривалось как ключевой фактор, который позволит социализму занять место на следующем, более прогрессивном этапе истории человечества. В петрозаводской школе ТРИЗ семинары проходили под огромным плакатом: «История человеческой цивилизации – это история изобретений!»[88]. Взгляд на технический прогресс как залог развития личности и общества побудил поборников ТРИЗ в конце 1980‐х – начале 1990‐х годов, когда у них на глазах постепенно рушилась социалистическая экономика, утверждать, что внедрение ТРИЗ в образование и промышленность на национальном уровне быстро и эффективно обновит социалистическое государство[89]. Пока они продолжали говорить на привычном для них диалекте советского производственного языка, публику вокруг увлекали другие, менее рациональные формы взаимодействия с материальным миром. После бакинского погрома в январе 1990 года Альтшуллер, еврей, вместе с семьей бежал из Азербайджана в Петрозаводск, где представители местной школы ТРИЗ помогли ему обзавестись квартирой в тот момент, когда советская система жилищного распределения уже доживала последние дни. В постсоветскую эпоху объединения и школы, обучающие ТРИЗ, постепенно начали позиционировать себя в первую очередь как консультантов в области личностного и карьерного роста и только потом в технической сфере[90].

Податливая материя в советских научно-технических журналах

История ТРИЗ во многом перекликается с траекторией другого диалекта советского производственного языка – дискурсом советских научно-технических журналов, ориентированных на техническое творчество своих читателей. В период позднего социализма такие журналы завоевали небывалую популярность, хотя самый ее пик пришелся уже на перестройку. Впечатляет тираж одного из них, «Моделиста-конструктора», выросший со 140 000 экземпляров в 1966 году (год основания) до 850 000 в 1982 году, а в 1989 году достигший рекордных 1 800 000 экземпляров. Что касается других схожих изданий, в 1989 году их ежемесячные тиражи достигли 1 777 000 экземпляров для «Юного техника» и 1 555 000 – для журнала «Техника – молодежи». Среди журналов, уделявших много внимания навыкам моделирования, можно назвать также «Катера и яхты», «Радио» и русскую версию польского журнала Horyzonty techniki dla dzieci («Горизонты техники для детей»). Значительная доля их тиражей распространялась по индивидуальной подписке, но эти журналы были также доступны в библиотеках, школах и кружках (см. Главу 2), поэтому издания могли похвастаться многомиллионной аудиторией советских конструкторов-любителей. К тому же иногда в киосках или у побывавших за рубежом советских туристов можно было приобрести журналы из Восточной Европы, такие как польский Mały modelarz («Юный моделист»), чехословацкий Modelar («Моделист») и выходившие в ГДР Technikus («Техникус») и Jugend und Technik («Молодежь и техника»).