Весна

1877 год. Отважный Петко-воевода узнал, что соединения армии-освободительницы перешли Дунай. Он был вне себя от радости. Прежде всего он приказал поставить свечи и зажечь лампады за победу русских солдат, а сам вступил в борьбу с турецкими аскерами в глубоком тылу. За каждое содеянное турками зло он заставлял их платить впятеро. Чета его разрослась: триста юнаков встало под его знамя. При Ташлыкдере он взял в плен целое отделение турецких пехотинцев с тремя офицерами и захватил знамя. У отступавших на юг турок четники отбирали награбленное и сурово наказывали преступников. В марте 1878 года в Маронии Петкова чета сражалась с тремя полками регулярных турецких войск и с несколькими сотнями башибузуков, которыми командовали двое пашей. Все время, пока шла война, беломорский край был под защитой воеводы, а жители его ждали прихода освободителей.

О подвигах прославленного родопского болгарина узнало и русское главное командование. Победоносные генералы пожелали увидеть Петко и пригласили его в Адрианополь. Скобелев горячо пожал ему руку и назвал богатырем. Но после заключения Сан-Стефанского договора родной край Петко снова оказался в цепях рабства. Англичанин Сенклер, пытаясь сорвать перемирие, собрал остатки родопских головорезов и попробовал поднять бунт среди болгар-магометан, но Петко со своей дружиной помешал ему. 2 июня 1878 года бесстрашный воевода с шестью четниками спас жителей села Плаво, вырвав их из огненного кольца башибузуков.

После Освобождения Петко-воевода отправился вместе с генералом Скобелевым посмотреть землю братьев-освободителей. В Зимнем дворце, в Петербурге, ему вручили орден за храбрость и присвоили чин капитана русской армии. Русские щедро одарили Петко, но на освобожденной родине он снова подвергся преследованиям прислужников немецких князей. Его ограбили дочиста да еще безвинно продержали пятьдесят дней в тюрьме. Второй раз в жизни оказался он в заключении, но на этот раз тюрьма была болгарская.

Сломленный неправдой и тоскуя по оставшейся под турецким игом Беломорской равнине, Петко-воевода скончался в 1900 году.

Перевод Г. Молленгауэра и К. Янакиева-Болиева.

ДРУГ ЗА ДРУГА

Подполковник Нищенко, командир Пятого болгарского ополченского батальона, рассредоточил своих солдат вдоль дороги на Тырново-Сеймен, в виноградниках под персиковыми и черешневыми деревьями. Пушкари выкатили орудия на дорогу и направили их дулами на юг, в сторону, где дымились подожженные села. Ополченцы, раскинув ноги, залегли в виноградниках и молча пристально вглядывались в даль. Сердца их сильно бились. Налево, вблизи Новозагорской дороги, позицию занимал Второй болгарский батальон, а рядом, скрытые Чадыр-могилой, ждали боевого призыва трубы казаки Донского полка. Это было 19 июля 1877 года. Турецкие орудия грохотали. Ядра пролетали над головами и взрывались на окраинах Старой Загоры. Как страшная туча, надвигались батальоны Сулеймана-паши. Равнина почернела от наступавшей пехоты и конницы. Нива, на которой уже созрела пшеница, была изрыта ядрами. Турки, выступившие из Адрианополя навстречу передовым частям освободительных войск, нащупали их слабое место. Против горстки защитников Старой Загоры — четырех болгарских батальонов, четырнадцати русских эскадронов и двенадцати орудий — Сулейман выставил тридцатитысячную армию и восемьдесят орудий. Он рассчитывал смести со своего пути малочисленные христианские войска, вторгшиеся во Фракию, взять Старую Загору, Казанлык и Шипку и таким образом спасти Османа-пашу, задыхавшегося в осажденной Плевне.

Солнце припекало. Ополченцы время от времени протягивали руки к розовеющим кистям винограда и сосали кислые ягоды. Когда фески турецких солдат замелькали, подобно макам, колеблющимся от ветра, на еще не вытоптанных нивах, Второй батальон открыл смертоносный огонь. За пороховым дымом не стало видно врагов. Турецкие пули засвистели в ветвях черешен, с персиковых деревьев посыпались листья. Командир Третьего ополченского батальона подполковник Калитин, верхом на перепуганном выстрелами коне, не отрывал подзорную трубу от глаз. Увидев, какая лавина надвигается на нищенковских солдат, он стремительно выхватил из ножен саблю, рассек воздух и повел свой батальон на выручку. Высоко над головами заполоскалось Самарское знамя, полученное батальоном в Плоешти. Запев любимую свою песню «Болгарские юнаки», ополченцы устремились за командиром. Удар был настолько сильным, что первые ряды турок дрогнули, и оттоманцы начали валиться, как скошенная трава.

Разгорелась Старозагорская битва. В пыли и дыму потонула Чадыр-могила. Целых три часа ополченцы и донские казаки сдерживали врага в виноградниках у ворот охваченного ужасом города. Они отбрасывали турецкую свору, опрокидывали передовые колонны, но на их месте, словно вырастая из-под земли, появлялись другие, еще более многочисленные. А в это время дорога через ущелье к долине Тунджи была забита десятками тысяч людей, повозками, скотом — жители Старой Загоры в панике покидали родные места.