Весна

Весенние ветры быстро высушили сырую землю. Снова на кооперативных полях загудели тракторы — на этот раз четыре штуки. Кооператоры сняли с парников стеклянные рамы и стали высаживать рассаду ранних овощей. Двести декаров земли засеяли австралийскими арбузами — семена у них с просяное зернышко. Через бахчи и огороды прорыли канавы. Девушки вышли полоть сорняки на народной ниве. Зеленые просторы звенели песнями. Хотя дождя не было, хлеба поднялись сочные — трактор глубоко взрыхлил землю, и она набухла от влаги, еще когда таял снег. Сухой ветер опалил землю бай Рожена. Колоски начали желтеть.

— Обманули меня братья. Взяли себе хорошую землю, а меня вытолкали на край. Дал бы бог дождя, не то погибла моя пшеничка!

Когда наступила летняя жара и земля растрескалась, кооператоры пустили воду из Стремы по выкопанным каналам, и она залила весь Средний луг. Напоили огороды, полили арбузы, дали воды кукурузе; четырьмя электронасосами подняли воду вверх, и она хлынула в виноградники. Женщины крестились:

— Такого чуда свет не видывал — вода по холмам пошла.

Потянулись караваны телег, заваленных красными помидорами, перцем, картошкой, бобами. Пожелтели дыни. Колосья на орошенном поле быстро наливались. А у бай Рожена колосья были с муху величиной, арбузы на его бахче зацвели, но завязи не дали — корни стали сохнуть, земля жаждала влаги.

Только подошло время возить снопы, как пал однорогий Роженов вол. Издох от старости. Кооператоры свезли с поля снопы, сложили их на краю села. Привезли две молотилки. А жалкие крестцы бай Рожена так и стояли в осиротевшем поле у опушки леса. Бай Рожен не знал, что и делать. Первым делом стал молить Кыртицу одолжить ему денег.

— Нет у меня, Рожен, — заохал корчмарь. — Были бы, тебе бы первому дал, потом уж другим, да нету. В городе есть банк, сходи туда, попроси. Там люди хорошие. Они дадут тебе деньги взаймы. Но что касается поручительства — не проси. Я себе слово дал никому не подписывать.

Собрался бай Рожен — и в город. День прошел, два, три, не возвращается бай Рожен. Председатель кооператива позвал тракториста Димо и говорит ему:

— Запрягите пять-шесть телег с грядками да привезите снопы того бедняги, у которого вол издох. А то мы завтра пустим скотину на опушку леса пастись, — и пропали крестцы бай Рожена. Свезите их на общее гумно, но сложите отдельно.

Возчики как раз кончали складывать копну из тощих снопиков бай Рожена, когда сам бедняк появился на дороге из города — усталый, пропылившийся, в отчаянии. Что-то кольнуло его, когда он увидел маленькую кучку, притулившуюся, как собачонка, у подножья высокой скирды. Он узнал свой хлеб по куколю, которого немало было в снопах, и, вспыхнув от обиды, закричал:

— Что вы делаете? Кто вам позволил взять мой хлеб? И вам не совестно? Хотите слепого последнего глаза лишить!

— Не кричи, бай Рожен, — отозвался стоявший у копны Димо. — Кооперация не возьмет у тебя ни зернышка. Мы решили перевезти твой хлеб и обмолотить его на нашей молотилке, потому что вол у тебя издох. Готовь мешки, заберешь свой хлеб. А почему мы так поступили, хочешь ты знать? В память о твоем сыне. Хороший он был человек. Будь он жив, шел бы теперь вместе с нами. Вот так, бай Рожен.

Пристыженный Рожен Каменов попятился, забормотал что-то и, не сказав ничего в ответ, поплелся в село. В ушах у него звучали слова Димо: «Будь он жив, шел бы теперь вместе с нами…»

Осенние дожди размягчили высохшую землю. По выжженным межам прорастала молодая трава Груша вновь засыпала червонцами то поле, что на опушке леса. Начался сев. Солнце поднялось уже высоко, а бай Рожен не торопился запрягать. Неподалеку на кооперативном поле победно шумел трактор. Когда Димо добрался до межи бай Рожена, взволнованный старик подошел к нему и проговорил, задыхаясь:

— Режь, Димо, гони по моей ниве, отдаю ее!

Плуг врезался в затвердевшую межу. Одинокая нива дрогнула, как молодица, что заждалась своего хозяина.

— А как же клад, а, дедушка? — спросил Матейко.

— Клад, внучек, подальше зарыт, — в общем поле. Этим летом я понял, где он. Набери-ка дровишек в лесу, испечем тыкву для Димо. Ну, беги!

Перевод Г. Молленгауэра и К. Янакиева-Болиева.

ЗЛАТУША