«Весна и осень здесь короткие». Польские священники-ссыльные 1863 года в сибирской Тунке

Розга с 1876 года служил в иркутском костеле, с 1890 года был викарием ксендза Швермицкого, а после его смерти, осенью 1894 года, стал приходским священником. Скончался ксендз Розга 28 февраля 1905 года от воспаления легких, его похоронили на приходском кладбище, в части, именуемой «польским кладбищем». На рубеже веков жил в Иркутске также ксендз Юзеф Секежиньский. Помогал ли он в пастырской службе постаревшему и терявшему силы ксендзу Розге? Этого нам выяснить не удалось. В 1902 году Секежиньский приехал в Варшаву, а два года спустя стал капелланом психиатрической лечебницы в Творках. Он прибыл из Сибири человеком обеспеченным и приобрел имение с только что построенной усадьбой Тисе-Загрудзе (между Варшавой и Седльце), а остальные средства предназначил на семейные траты, в частности, на заграничное образование племянников. Ксендз Секежиньский скончался, будучи администратором прихода Глоговцы 11 января 1913 года. Его похоронили на варшавском кладбище Повонзки рядом с родными.

Еще позже Секежиньского вернулся на родину бывший монах капуцин Кароль (светское имя Ян) Ходкевич, который еще в семидесятых годах осел в Иркутске и стал кондитером. Он наверняка уже не чувствовал себя монахом; почти сорок лет вел образ жизни светского лица и занимался соответствующей деятельностью, хотя сибирские власти долгое время трактовали его как лицо духовное. Он сам, вероятно, давно принял это решение, поскольку еще в 1866 году, находясь в Енисейской губернии, а затем в Тунке, ходатайствовал об освобождении, мотивируя свое прошение тем, что в прошлом был лишь «послушником», будущим монахом, а следовательно, не является духовным лицом и не считает себя таковым. Львовская газета «Вядомосци Косцельне» писала в июне 1876 года, что Ходкевич в Иркутске занимается кондитерским ремеслом, и «дела у него идут неплохо». В 1895 году его предприятие было зарегистрировано в официальном печатном перечне фабрик и предприятий, действующих на окраинах Российской империи, а в 1903 году находилось под контролем полицейских служб Иркутска в рамках надзора над рабочими (в кондитерской трудилось тогда 4 поляков: 3 кондитеров и пирожник). В рождественские дни 1904 года «польскую кондитерскую Ходкевича» посещали польские солдаты, транспортируемые по железной дороге на Русско-японскую войну, но они жаловались, что «цены кусаются»: за фунт пирога с маком надо было отдать пятьдесят копеек, а за фунт бабки – шестьдесят (З. Боглевская-Гуляницкая. «В пути»). Разрешение вернуться Ходкевич получил в 1905 году. Тогда он поселился у родных в Варшаве, причем привез с собой солидный капитал. Иркутское дело Ходкевич передал, вероятно, своей сестре Северине Ратыньской, о которой известно, что в 1872 году она жила в Иркутске, или ее детям, а может, племяннику (так писал в «Воспоминаниях» Г. Верценьский). О кондитерской в Иркутске, «которую держат поляки», упоминал еще ксендз Жискар, в 1906–1909 годах являвшийся приходским священником иркутского костела.

На родине Ян Ходкевич не обратился ни в один монастырь, а на приглашение капуцина отца Гонората Козьминьского вернуться в общину ответил решительным отказом. Однако ностальгические чувства сохранил; он не только поддерживал контакты с капуцинами, но и пожертвовал несколько десятков тысяч рублей (упоминается сумма в пятьдесят тысяч) на создание нового монастыря в Варшаве на улице Лазенковской. Скончался Ходкевич в Варшаве 4 июня 1911 года в возрасте семидесяти пяти лет.