Весна художника

— А я пойду вытаскивать нашего друга из лап смерти.

Не тратя больше времени на разговоры, хирург поспешил за вошедшими санитарами, Лена с Демидом рванули за ним. В операционную их, что очевидно, не пустили, и они остались приемной. Лена, проигнорировав уборную, опустилась на стул. На неё накатило чувство невероятной усталости — сказывались стресс и волнение за Ефима. Девушка смотрела на свои ладони, выпачканные в чужой крови, и пыталась не думать о том, что совсем рядом человек, которого она безумно любила, балансирует на грани жизни и смерти.

Скрипнул стоящий рядом стул, и ладонь Лены сжала крепкая мужская рука. Подняв голову, она поняла, что Демид пристально наблюдал за ней.

— Всё будет хорошо, — произнес парень серьезным тоном, — Он — сильный. Если кто и переживет огнестрел — так это Фимыч.

Волкова всхлипнула, покачав головой:

— Это я виновата.

— С ума сошла? — приподнял бровь Котов, после чего просто притянул девушку к себе, — Это всё твой чокнутый муж.

— Вот именно — он МОЙ муж. Если бы я не встретилась с Ефимом, не рискнула обманывать Костю — ничего этого бы не случилось. Но нет, я решила показать всем, какая я независимая и свободная. И что в итоге? Ефим там умирает! И я ничего — абсолютно ничего! — не могу сделать!

Голос Лены звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась в грудь Демида, но слова разобрать можно было без труда. Парень слушал их, и не могу поверить своим ушам.

Погладив блондинку по чуть спутавшимся волосам, Котов как можно более мягким голосом произнес:

— Лена, ты сейчас очень сильно не права. Всё это произошло бы, рано или поздно. Ваша встреча была предрешена еще в тот день, когда Фимыч увидел твои фото в Калининграде. Ты, может, и не в курсе, но я знаю, что с того дня он буквально пропал. Меня не было с ним на выставке, так что, как он пялился на твои снимки, забывая вытирать слюни, тебе лучше расскажут Андрей и Мари. Но я видел его после того вечера, и могу сказать, что та поездка изменила его. Мы всегда дразнили Грозного — называли монахом, смеялись над его одиноким образом жизни, но когда он, наконец, снова встретил тебя, всё встало на свои места. Ефим такой человек, который может любить только одну душу. Другие — какими бы прекрасными они ни были — ему не важны, — тихим, убаюкивающим тоном рассказывал парень, — И он полюбил тебя. Так что, встретив свою ожившую мечту — он бы никогда тебя не отпустил. Не перестал бы бороться за тебя, за твою любовь. Было лишь вопросом времени, когда ты сдашься и позволишь всему этому случиться.

— Я чувствую себя такой виноватой, — шепнула Лена, отодвигаясь от Демида и вытирая глаза.

— Напрасно. И Ефим сказал бы тебе тоже самое, не будь он немного занят, — невесело усмехнулся парень, стремясь хоть как-то развеселить девушку.

Ответить ей помешала толпа танцоров, которые буквально ворвались в приемный покой, напугав проходившую мимо медсестру.

— Что с ним?! Где он?! — в один голос вопили близнецы, которые бежали впереди планеты всей.

— В операционной, — ответил Демид, понимая, что Лену заставлять говорить такие ужасные вещи не стоит, — Олег колдует над ним.

— Если Малыш сам взялся его штопать, — назвал Андрей своего друга прозвищем, которое Олег ненавидел с детства, — То Фимыч уже к утру бегать будет. Он же волшебник.

Лену слова Данчука не сильно успокоили — та продолжала сидеть, глядя в одну точку, и чувствуя, как нервная дрожь постепенно завладевает всем её телом.

Слёз, как ни странно, не было. Волкова словно запретила себе плакать после того, как помогла загрузить любимого в машину. Она понимала, что должна быть сильной, ровно до тех пор, пока не станет хоть что-то известно. И лишь после этого можно было дать волю слезам — от радости, или же с горя. В зависимости от исхода событий.

Рядом с ней села Мари. Девушка не спрашивала, как Волкова себя чувствует — всё итак было понятно, и слова были лишними. Рыжая словно чувствовала боль подруги — может, потому что год назад тоже волновалась за жизнь самого дорогого человечка. Того, который был оставлен на дедушку, активно отращивал зубы и готовился выносить мозг будущим поклонникам. И в момент, когда Демид позвонил, чтобы сообщить ужасные новости, Мари очень легко, почти играючи, поставила себя на место Лены.

Так что она молча протянула руку и сжала ладонь подруги, которая всё еще хранила следы засохшей крови Грозного. Того самого, судьба которого волновала всю его семью.

Кстати, о семье…

— Кто-нибудь звонил его родителям? — спросила Мари, поднимая глаза на Демида.

Тот покачал головой:

— Я не хочу их волновать раньше времени. Сперва мы должны хоть что-то узнать.

— А что с тем уродом, который стрелял в Фимыча? — поинтересовался Дима Мухин.

Глаза армяна метали молнии, а кулаки были сжаты так сильно, что костяшки побелели. Ему не терпелось отправиться на поиски обидчика его друга, и лично разобраться с ним. Горячая кровь парня жаждала возмездия.

— Моя мама осталась с ним, — хриплым голосом ответила Лена, — Сказала, что вызовет полицию.

— Мы можем ей верить? — приподнял бровь Андрей.