Весна Средневековья

Зрители, видевшие «Замужество Марии Браун», могли обратить внимание на ту смелость, с которой западно — германский режиссер Райнер Вернер Фасбиндер соединяет в единое смысловое целое мотивы Томаса Манна с мотивами уголовной хроники, музыку Бетховена и вопли футбольных болельщиков, стилизуя изобразительный ряд то под старых мастеров, то под глянцевую эстетику модных журналов.

Художник с абсолютным вкусом, он позволял себе любую безвкусицу и был непревзойденным мастером выражать самые изощренные и парадоксальные мысли в жестких границах затасканных и ничтожных сюжетов. Но это качество, удивительно сказавшееся в кинематографе Фасбиндера, само по себе не было исключительным. Оно в большей или в меньшей степени определяет всю эстетику постмодернизма семидесятых — восьмидесятых годов.

Как некогда постимпрессионизм зафиксировал разрыв с импрессионизмом, так и ныне постмодернизм обозначил конец целой эпохи, построенной на непременном отрицании ближайшего или отдаленного культурного прошлого. Теперь уже ясно, что авангард шестидесятых годов был последним явлением, которое, подобно кубизму, футуризму, абстракционизму и т. п., надеялось выразить самодостаточную или даже абсолютную культурную истину. Вряд ли в обозримом будущем повторятся такого рода попытки. Связанное с этим отрицание прошлого выглядит сейчас занятием по крайней мере странным. Даже простое предпочтение чего — то чему — то внутри самой традиции, будь то Средневековье или Просвещение, классика или авангард, неприемлемо для постмодернизма, рассматривающего культуру как цельный, неразрывный и уже законченный «текст».

Отсюда принципиальная установка на эклектику, на многослойность и смешение различных уровней повествования, на разнообразие и нестыкуемость отсылок и цитат, на жанровую и стилистическую пестроту. Естественным следствием этой «пестроты» стала, разумеется, тоска по цельности, и прежде всего цельности жанровой и стилистической. Ностальгия по стилю в эпоху бесстилья породила сначала «ретро», особенно сказавшееся в кинематографе, а затем то, что называют по — разному: неоконсерватизмом, традиционализмом, академизмом, классицизмом и т. п. В результате, казалось бы, навсегда снятая альтернатива «авангард — классика» возникла в новом качестве, на сей раз с перекосом в сторону последней. Творчество одного из самых замечательных художников этого времени Райнера Вернера Фасбиндера, может быть, как никакое другое характерно для эстетики постмодернизма, хотя, конечно, не сводится к ней. Начав в конце шестидесятых годов, в период последних усилий авангарда, Фасбиндер проделал эволюцию весьма знаменательную для эпохи: от антитеатра первых фильмов к пышной нарочитой театральности последних, от пародийной кичевой драмы чувств к «оперной», интеллектуализированной трагедии жеста. Это была эволюция от авангарда к классике, от Брехта к Висконти. Незадолго перед смертью он снял, наверное, лучшую свою картину, «Тоску Вероники Фосс» — поразительный синтез детектива, мелодрамы, антифашистского фильма, трактата о судьбах Германии на переломе эпох и сложнейшего рассуждения о природе и сущности классицизма XX века, сказавшегося прежде всего в художественном опыте «третьего рейха». Анализ эстетики фашизма и само описание стиля в «Тоске Вероники Фосс» теснейшим образом переплелись. Два совершенно разных и далеких вопроса — о «классицизме» «третье — го рейха» и о новейшем, постмодернистском, — оказались так крепко связаны, что их теперь уже совсем не просто развязать.

Когда несколько лет тому назад наш прокат приобрел «Замужество Марии Браун», вырезав без малого три части и до неузнаваемости изуродовав фильм, все кругом заговорили об антифашистской направленности Фасбиндера. «Лили Марлен» окатила говоривших холодным душем. Бедняжка дважды приезжала на Московский фестиваль, но, так и не побывав ни в одном кинотеатре, убиралась восвояси. О причинах столь суровых репрессий ходили самые фантастические слухи. Впоследствии стало известно, что один очень важный тогда человек решил демонстрацию «Лили Марлен» запретить: мол, Фасбиндер связался с плохим продюсером и снял дорогую, бульварную и чуть ли не профашистскую картину.

В основу фильма положены мемуары знаменитой певицы «третьего рейха» Лале Андерсен, которая на экране обрела имя Вилькии Бунтерберг. Сюжет «Лили Марлен» хоть и бульварен, но вполне невинен. Сам Юлиан Семенов мог бы вдохновиться таким сюжетом.