Весна Средневековья

Наглядное отсутствие взывает к описанию. Фикция легко познаваема. Греческая фикция — это туристы со своими средствами передвижения. Удобный автобус из Афин в Дельфы был абонирован выходцами из Массачусетса: меня подсадили, определив в соседки по трипу двухметровую фермершу с лицом приплюснутым и красным, как у водителя — дальнобойщика. Пожилая уже много лет, но по — прежнему бодрая, она для поездки к Аполлону надела кофту цвета детской неожиданности и чисто выбрила морщинистый затылок. Три часа туда и три часа обратно она не иссякала: все взывало к ее удивлению, и все было nice. И я поначалу тоже: «Вы очень милый. Это так неожиданно. Я очень люблю животных. У меня есть кошка. Она такая милая. А вы любите кошек?» Наша коротконогая гидша — голова — грудь через каскад в три подбородка, с карикатурно длинными клипсами, как колоннами по фасаду, — колыхалась, повторяя каждое простейшее слово по нескольку раз, словно не она, а ее слушатели были слабы в английском: «Мы посетим Дельфы с горой, гора Парнас (столько — то метров), гора Геликон (столько — то метров), потом сходим в музей, и будет ланч, ланч. После дивного ланча нас ожидает, ожидает нас остановка в деревне Арахова. Это сюрприз. Это вам от меня подарок. В Арахова три тысячелетия живут ткачихи. Они ткут специально для вас, именно вам греческие вещи. Их можно будет купить». «Nice», — воскликнула фермерша, громко одобряя сюрприз и подарок. «Аполлон победил Пифона и выбрал, выбрал Дельфы. Там он основал храм, храм», — умилялась гидша. «Nice», — одобрила услышанное фермерша. За окном подымались горы. «О, — сказала моя соседка. — У вас есть такие в России?» — «Да, в Крыму», — механически ответил я, не предполагая за ней геополитической ушлости. «Но ведь Крым на Украине», — удивилась старуха и посмотрела на меня с подозрением неожиданно осмысленными глазами. «Nice» мгновенно улетучилось. А она не такая темная, как привыкла казаться, подумал я.

Два подростка, внук фермерши и его товарищ, сидели через проход в одинаковых майках с Леонардо Ди Каприо, купленных, видимо, только что на туристических развалах меж бесконечных куросов и Адонисов: Ди Каприо — единственный голливудский бог, сегодня допущенный в сонм олимпийцев. Двое его фанов сейчас в автобусе хихикали, как я думал, над гидшей, над Арахнами из Арахова, ткущими тридцать веков свое тряпье, но, как выяснилось, над картинками: с виду обычными туристическими открытками, продающимися на тех же развалах. Это была краснофигурная греческая вазопись, но не простая, а золотая. Какой — то современный умелец взялся изображать все то же самое, но в момент соития и со вздыбленными фаллосами — в древней вазописи это тоже было, но сухо и абстрактно, еще, поди, возбудись, а здесь сочно и полнозвучно, порнография, стилизованная под традицию. Получился товар необычайно ходкий: туристы легко отдают деньги, чувствуя себя застрахованными спасительной двусмысленностью — так до конца и не ясно, чем именно они наслаждаются, — поучительный пример кича, смыкающегося с музеем. Фермерша, заставшая внука за неприличным занятием и поднявшая скандал, обманулась чистосердечно. Прослышав от кого — то, что античность не чуралась похабства, она обрушилась на Древнюю Грецию, и кто скажет, что была не права.

Время, отведенное на Дельфы, оказалось втрое меньше самого путешествия. Вверх на гору — Афинская сокровищница, Скала пифии, Храм, Театр, Стадион. Кажется, где — то есть камень Омфал, считавшийся центром мира, но надо вниз — Стадион, Театр, Храм, Скала пифии, и быстро в музей, и через все залы к «Возничему», и тогда останется час на ланч, центр мира обретается в ресторане.

А потом вожделенная Арахова, венец всего трипа, автобус подан прямо к магазину: голова — грудь, колыхаясь клипсами — колоннами, и здесь ведет свою экскурсию. Это миг ее торжества: кульминация совпадает с развязкой. Но и ассортимент тоже совпадает со всем на свете. Арахны из Арахова, оказывается, тридцать сотен лет подряд ткут то, что продается в Афинах, да ив других городах мира, с китайскими, таиландскими и индийскими ярлыками. На родине, впрочем, это стоит раза в полтора дороже: в араховские цены само собой входят комиссионные гидши.

На обратном пути моя спутница успокоилась. Поездка удалась, Дельфы ей понравились, «так красиво, так красиво», ланч вышел на славу, и она смирилась с античностью: в деревне Арахова купила коврик для кошки. Автобус вновь погрузился в дорожный мрак, по обочинам опять лежал грязный снег, в Дельфах его не было.

Вдруг просветлеют огнецветно
Их непорочные снега:
По ним проходит незаметно
Небесных ангелов нога,