Веспасиан. Трибун Рима

– Как? Ведь этот человек пользуется своим положением и властью, чтобы обогащаться!

– Дорогой мальчик, откуда ты свалился? – Сенатор хохотнул. – Все совсем не так – он пользуется положением и властью, чтобы вернуть себе свое богатство. Ты не представляешь, в какую сумму обходится в этом городе возвышение. Сколько стоят взятки, устройство общественных работ, проведение игр, праздников и всего прочего, без чего нельзя приобрести расположение сената и народа? Целое состояние, дорогой мальчик, целое состояние. А если тебе не повезло родиться богатым, что тогда? Ты берешь взаймы – одалживаешь деньги, которые придется вернуть, и с процентами. За службу Риму тебе не платят. О, все, что мы делаем ради Рима, это бескорыстно.

Гай внимательно посмотрел на юношу, убеждаясь, что тот понял.

– Поэтому наш первый кандидат приезжает в столицу весь в золоте. Никто не обращает внимания, что он вернулся в свой дом с полным сундуком денариев. Он не представляет угрозы для императора и его присных, потому как под командой у него нет войск.

Сенатор помолчал немного и снова поглядел на племянника.

– Второй тоже возвращается домой, покрытый не только богатствами, но и славой. Его ждут почести от благодарного императора и зависть всех тех, кто окружает властелина. Такому человеку не приходится мечтать о тихой полуотставке. Нет-нет, император хочет, чтобы опасный субъект находился всегда рядом, под надежным приглядом. Итак, мальчик мой, ты все еще желаешь стать этим вторым?

– Да, дядя, – ответил Веспасиан. – Потому что он хотя бы испытывает удовлетворение при мысли, что послужил Риму и возвысил свою семью.

– Но разве я не сделал того же?

– Чего?

– Ах, Веспасиан, неужели ты не догадался? Я ведь и есть тот первый человек! – воскликнул сенатор, хлопнув юношу по плечу. – Нет-нет, не тушуйся. Я сделал свой выбор, как тебе предстоит сделать свой. Я выбрал безвестность, для чего и сохранил свой провинциальный говор. Патрицианская элита смотрит на деревенщин свысока и поэтому не видит в них большой угрозы.

Дядя поглядел племяннику прямо в глаза.

– Этим вечером ты встретишься с самой могущественной женщиной в Риме. Если ты понравишься ей, она может использовать свое немалое влияние, чтобы направить тебя на опасную дорожку. Хочу предупредить тебя о риске оказаться у нее в долгу – игры великих мира сего бывают слишком жестоки по отношению к нам, простым смертным.

Веспасиан не знал, как подогнать время, отделяющее его от встречи с Ценис. И не знал, как замедлить оное в преддверии пугающего разговора с Антонией. Ценис не смотрела на него больше в течение гонки, если не считать короткого взгляда, когда в полдень они с госпожой покинули ложу. Но этого оказалось достаточно, чтобы помешать ему сосредоточиться на событиях того дня, прошедшего в мареве шума, скорости и пыли.

Наконец назначенный час настал. Тит и Веспасия вышли проводить сыновей.

– Помните: говорите только тогда, когда вас спросят, – напутствовали они их. – Тихий и вежливый гость скорее дождется нового приглашения, нежели шумный нахал.

Гай повел племянников вниз по Квириналу, затем вверх по склону привилегированного Палатина. Дома тут превышали размерами все, что Веспасиану доводилось видеть. Иные имели два этажа, и длинные мраморные лестницы вели к высоким позолоченным дверям. Каждую усадьбу окружал тенистый сад, занимавший территорию куда более значительную, чем у владений на Квиринале. В свете заходящего солнца этот городской район походил скорее на парк.

Сенатор остановился перед огромным одноэтажным домом. Будучи высоким и богато украшенным, он тем не менее выглядел не так вызывающе по сравнению с соседними. Стены были покрашены простой белой краской, отсутствовали роскошный вход и кричащий декор.

Гай постучал. Смотровая щелка приоткрылась, в ней показались два темных глаза. Молодой здоровяк-привратник тут же без слов распахнул дверь. Гости вступили в просторный атрий, где их встретил темноволосый, крепко сложенный бородач лет тридцати, облаченный в голубую греческую тунику.

– Доброго вам дня, господа, – сказал он, низко поклонившись.

– И тебе, Палл, – отозвался Гай, которого неизменно покоряли манеры молодого управляющего.

– Обед скоро начнется. Будьте любезны следовать за мной.

Грек провел их через атрий, пол которого был выложен отполированными плитами из розового и белого мрамора, а стены украшали элегантные статуи и бюсты как из камня, так и из бронзы. По краям и у центрального бассейна стояла дорогого вида мебель: резные деревянные кушетки с вставками из слоновой кости окружали мраморные столики, покоящиеся на львиных лапах или ногах грифона. Из атрия выходили два широких коридора, ведущие в официальные приемные, в библиотеку и в частные бани.

Гости миновали тенистый прохладный садик, засаженный причудливо остриженными кустами. Тщательно сберегаемые от зимнего холода растения ждали весны, чтобы проснуться в празднике цветов. В дальнем конце Палл постучал в черную лакированную дверь.

– Войдите, – раздался повелительный женский голос.