Вести приходят издалека

Иван Федорович Клинский вылез из машины, выволок с заднего сиденья большую хозяйственную сумку, засунул туда ноутбук и засеменил к подъезду.

— Слушай, а ты не ошибся? Это и правда он? — с сомнением проговорил Ильдар.

— Маша до сих пор думает, что это ты, — усмехнулся Шульман.

— Дальше что делать будем?

Словно в ответ на его вопрос в кармане Остапа запищал телефон. Противный звук, Каримов поморщился, его телефоны так не пищали.

— Да?

— Ося, ты где?

— В Караганде! Марин, в Ярославле, конечно, где ж еще!

— Я серьезно, — рассердилась Марина Боброва. — Чем ты занят?

— Объект караулю, он получил документы и приехал домой.

— Отлично! Есть ордер на его арест, моему начальству только что сообщили. Позвони ярославским ребятам, они приедут. Есть информация, что он попытается выехать в Москву и оттуда вылететь в Грецию. Идеальный вариант — взять его прямо в аэропорту.

— Зачем? — удивился Шульман. — Давай его прямо здесь и возьмем.

— Дело у нас в Москве возбуждено, пока его из Ярославля нам отправят, он успеет все обдумать, а он умный, нам не чета. Так что пусть сам к нам доедет. Тебе, опять же, в Ярославле не торчать.

— Логично, — нехотя согласился Остап. Он как раз не прочь был еще побыть в Ярославле. Поближе к Маше.

— Все. Отзвонись мне, когда он выедет, — велела Марина и отключилась. Остап закрутил головой, оглядывая двор.

— Ваши за кустом припарковались, — указал Каримов на темную «девятку».

— Откуда ты знаешь? — удивился Шульман. — Ты их заметил, что ли?

— А то! — хмыкнул Ильдар. — Они от самой больницы за нами тащились. Почему ты не поехал с ними, а соврал, что без машины? От Машки хотел меня увезти?

— Ей покой нужен.

— Вот и оставь ее в покое. Все равно я тебя к ней не подпущу.

— Почему? — просто спросил Остап.

— Если я скажу, что она мне самому нужна, ты отвяжешься?

— Послушай, а ты не думаешь, что она уже не маленькая? Она может сама решать, с кем ей быть. Если б она хотела быть с тобой, она бы была. Но она, похоже, не хочет.

— Откуда тебе знать, чего она хочет? Она и сама не знает. И решает она за себя так, что я потом ее из историй вытаскиваю, таких, как эта, — ответил Ильдар, закуривая. — Ладно. Пусть решает, только я не обещаю, что не стану давить на ее решение.

— Ну, я пошел, — сказал Остап, прекращая неприятный для них обоих разговор. Они уже «поговорили» в больнице. От разговора у него болели ребра, а у Ильдара была рассечена бровь.

— Куда ты пошел?

— К своим, — кивнул Шульман в сторону «девятки». — Тебе-то незачем здесь торчать, ты ж не на работе.

— Нет уж. Я должен своими глазами увидеть, что вы его взяли, так что — не обессудь, не уеду. Мало ли, подкрепление вам понадобится.

— Понадобится — вызовем. Ты-то при чем?

— При том, что мое подкрепление будет покрепче вашего, — усмехнулся Каримов. — И ты уж сиди здесь. Кресло-то откинь. В моей машине вдвоем все-таки поудобнее будет, чем в «девятке» впятером.

Остап посмотрел на него озадаченно: как он умудрился разглядеть сквозь затемненные стекла, что в той машине именно четыре человека?

83

Жена сегодня ночевала на даче. Он не собирался ей звонить, утром оставит записку, она все поймет. Они давным-давно уже не были семьей, существовали вместе по привычке. Дочери выросли, вышли замуж и приходили только в гости. Они жалели мать и считали, что отец мешает ей жить спокойно. Он не будет больше мешать, пусть жена на старости лет поживет одна в свое удовольствие. Он станет посылать ей деньги.

Завтра он сядет в самолет и через несколько часов будет в Греции. Завтра!

Пару часов Иван Федорович Клинский потратил на то, чтобы тщательно упаковать багаж. Вещей было не так уж много, но Клинский во всем любил порядок, да и спешить было некуда.

Ему в принципе некуда было спешить. Почти все в своей жизни он уже сделал. Остался финальный аккорд. Но этот аккорд будет таким, что всколыхнется весь научный мир! Достойный финал!

Иван Федорович налил себе кружку молока и, стоя уже в одних вылинявших семейных трусах у окна кухни, разглядывал двор. Он прожил здесь немало лет, с самой постройки дома. Сажал вот эти кусты сирени на субботнике с соседями. Теперь кусты затенили окна вплоть до третьего этажа, и соседи грозились их вырубить. Жаль, крупные цветущие гроздья так красивы будут поздней весной. Он всегда был дружен с соседями, даже несмотря на то, что немало соседских машин он поцарапал своей старенькой «шестеркой», паркуясь в тесном дворе.

Как она ему надоела, эта «шестерка»! Там он обязательно купит себе хорошую машину. Ну, вот хоть такую, как эта. Черная. Красивая. Кто-то из соседей, из тех, кто побогаче, опять купил новую. Живут же люди, подумал Клинский просто так, по инерции, без зависти. Допил молоко, помыл чашку, поставил ее в сушилку и, бросив последний взгляд на машину Ильдара Каримова, отправился спать.

Теплое медовое солнце текло по золотистой смоле сосен. Богатые зеленые кроны кипели на морском ветру, в них бирюзовыми языками вспыхивало небо.

Удивительно пахло согретыми соснами и прохладой моря, шумевшего под обрывом.