Вести с полей

– Ну, Валюха, сейчас он у нас как пробка из шампанского выпрыгнет, – крикнул Кравчук Толян. Расселись. Чалый встал перед первым трактором, на глаз проверил траектории натяжения и махнул рукой.

С суши Закревский легко помог двум тракторам начать двигаться по грязи и уже через пять минут аварийный трактор Иванова Лёхи стоял ровно. Правая гусеница не лопнула и висела над ямой, в которую падала грязь и лилась вода с траков.

– Ура! – закричала вся публика и пошла по своим тракторам и сеялкам.

Теперь оставалось вернуть к пригодному состоянию всю сцепку и можно было двигаться дальше по полю бескрайнему к дальнейшим трудовым показателям. И двенадцать человек, комплект рабочих на Лёхиной сцепке, плюс агроном и Серёга Чалый, отряхиваясь, сморкаясь и кашляя, вразвалку пошли к прицепному комплексу. Потому как не вразвалку по такой почти болотной жиже мог пробежаться только Иисус Христос, который и по воде, говорят, ходил. Но, во-первых, в него никто не верил, а, во-вторых, вразвалку было идти намного смешнее, что очень положительно влияло на трудовой настрой.

– Сперва оттащим в сторонку брезент с семенами, – приступил к работе командир полевых работ, агроном Самохин. – Чтобы не задеть сеялкой. Сейчас будем всю цепочку прицепную на место возвращать.

– Я пойду дерну трактор влево. Чтобы правая гусеница от ямы ушла. – Иванов Лёха влез в кабину с левой стороны, попробовал прикрыть гнутую правую дверь. Не получилось. Он дернул трактор одной левой гусеницей и правая сама опустилась на пашню.

– Давай теперь бегом сюда! – крикнул Чалый трактористу. – Опускать на землю сеялку будем.

Все, кто был, вцепились в край подножки и за раму, на которой крепились дозаторы, и повисли как гроздь спелого винограда на лозе. Сеялка заскрипела всеми железными суставами, колесо погруженное в грязь, чавкнуло, хлюпнуло и затонувший обод медленно, нехотя стал выбираться из грязи, сливая воду на Евстафьеву Людмилу и Галку Барышеву. Они к колесу были поближе остальных и вода черная разукрасила извилистыми полосами фуфайки и штаны комбинезонов. Ну, в сапоги немного залилось, конечно.

Зато сеялка под тяжестью тел начала выдавать в воздух скрип, стон натянувшихся перемычек между бункерами и дозаторами, скрежет пружин и  рамных уголков. А, главное, она медленно, но уверенно левым колесом приближалась к пашне.

– Ещё надавим сверху! Раз, раз, да ещё раз! – Чалый подпрыгнул и стокилограммовым весом своим завалился на подножку. И сеялка встала колесом на землю.

– А! Мать твою! – обрадовался Артемьев Игорек. – Подчиняешься людям?! Человек – царь всех зверей. Вот эту сеялку только пара слонов могла бы опустить. Да вот мы ещё! И никаких слонов не надо, ни подъёмных кранов.

– У тебя самогон есть? – спросила его Людка Евстафьева. Она была грязная, лицо красное, а руки после напряжения дрожали, остановиться не могли.

– Данилкин сказал, если узнает, что пили, то  премия ку-ку. – Игорёк тронул себя за боковые карманы комбинезона.

– Хрен с ней, с премией! – обрадовалась Евстафьева Людмила по-детски. – Здоровье дороже! А оно у меня вот как раз пять минут назад угрожающе намекнуло. Мол, самогона срочно хлебни, а то я испорчусь от перенапряга. Трещину дам.

-Не, маленько не повредит наслаждаться трудом праведным, – сказал агроном.

– Леха! Иванов, мля! Стакан неси сюда! – громко и вежливо обратился к хозяину трактора Валечка Савостьянов.

Леха принес два стакана и ломоть хлеба. Для занюхивания сивухи.

Артемьев достал две бутылки, заткнутые наспех пробками из газет. Первой налили Людмиле в связи с худшим самочувствием.

– За социализм, который превратил нашу нужную, но убогую работу в наслаждение и радость от трудовых подвигов! – витиевато и мудрёно высказалась Евстафьева Людмила и опорожнила стакан в три глотка, отказавшись от занюхивания хлебом. Подышала рукавом фуфайки и заулыбалась.

Остальные приложились по очереди. Хватило всем. А потому и настроение подпрыгнуло у каждого. Минут за двадцать подровняли бороны, засыпали в бункера зерно с брезента, поправили культиваторы и валки задние. Женщины сели на бороны и встали на подножки сеялок. Изготовились.

– Давай, погнал! – махнул Лёхе Чалый Серёга. Трактор напрягся, замурлыкал басом как огромный кот. Тигр, как бы. И сцепка аккуратно объехала яму, культиваторы врезались в рыхлую после борон землю и семена стали равномерно сыпаться в тонкие канавки, которые валики закатывали, логически завершая процесс посева на этом злополучном маленьком участке. Минут через пятнадцать сцепка уехала за полкилометра. И оставалось километров этих не так уж и много. Ну, может, двадцать всего. Или тридцать. Ерунда, в общем. Стандартный дневной норматив.

– Земля, бляха, не созрела. То бы мы, конечно, дали жару! – Чалый хлопнул в ладоши и пошел к своему трактору. – Но поскольку в обкоме нашем, да простит меня великий вождь и учитель товарищ Ленин, сидят козлы тупорылые и ни хрена в нашем деле не петрят, то приходится героизм показывать. Там, где надо просто спокойно и с радостью работать.