Вести с полей

Москву. Вечером с полей специально приедут все бригадиры, звеньевые, агроном и Чалый Серёга, чтобы торжественно выпить за наше превосходство в космосе по сто пятьдесят.

А третье замечательное событие, в отличие от остальных, не на бумаге произошло, а натурально. Как гром с молнией. В совхоз Алипов Игорь, Дутов,  директор «Альбатроса»  и Володя Самохин, арендованный на посевную агроном дутовский, привезли каким-то чудом недоступное почти никому, кроме Дутова и обкома партии, светило сельскохозяйственной науки, короля агрономов и властелина земли целинной, крупнейшего учёного- практика Креченского Михаила Антоновича из кустанайской опытной сельскохозяйственной станции. Событие это можно было приравнять примерно к внезапному визиту в корчагинский совхоз президента США или Папы Римского. Креченский делал на земле всё, что хотел, умел и творил с ней чудеса. Он знал и мог легко сделать то необычайно полезное, о чём почти никто в СССР и не догадывался. Получить от него практический совет считалось событием, равным награждению орденом Героя социалистического труда. Потому, что если совет тот понять правильно и исполнить безукоризненно, да не один раз, то к звезде Героя ты приближался реально и мог заслуженно на неё рассчитывать. Если, конечно, не затеряешь ум с памятью в пьянках-гулянках и совет мудрый не пропьёшь.

***

Сперва, естественно, сели пообедать в кабинете Данилкина. Из столовой снесли на столы то, что отложено всегда для питания особых персон, которых разными ветрами часто заносит в корчагинский, и даже часть уникального запаса  консервированных крабов, импортного пива в жестяных банках, сырокопченой колбасы «микояновской» фабрики и казахскую национальную гордость – особым способом вяленое и прикопченое сырое мясо «жая». Этот сумбурный, но неповторимый запас хранился на случай атомной войны. Буржуи западные постоянно ей пугали. Почти никто, конечно, им не верил. Но самые лучшие продукты откладывали, чтобы успеть насладиться перед атомной погибелью.

– Тебя как приняли-то в корчагинском?– тихо спросил Дутов агронома Самохина Вову. – Не били, в лицо не плевали?

Самохин захохотал, откусывая от солёного огурца.

– Как родного приветили! Да они ж меня знают все. А Петька-то Стаценко, царство ему небесное, не работал ни хрена лет пять последних. Всё жалобы писал на директора. Мол, приписками занимается и технологии новые игнорирует. Потом по ходу пить начал крепко. Валялся в канавах, блин. Считай, без агронома работали… Как его Данилкин не выгнал из совхоза – не понимаю.

– Выгнал, выгнал,– Дутов глянул на Вову в упор. – Нет же Стаценко. Что и требовалось… Ну, всё. Заглохли на этом.

Тут как раз Данилкин и тост первый произнес. Длинный, красивый. Про всё сразу. И про великую державу, и про счастье простых людей трудиться на земле и радовать страну. После тоста все с удовольствием пили и ели целый час.

– Ну, поехали в поля, – Креченский после хорошего обеда в кабинете Данилкина слегка размяк, но силы ума не потерял.  – Начнем с тех, что засеяли. Я  понял, что для обкома вы посевную закрыли позавчера, так?

– Ну, как бы… – застеснялся Данилкин, директор, и глаза отвёл.

– Э! Ильич! Ты не боись! –  засмеялся Дутов. – Антоныч, он хоть и не мельче Мичурина будет, но гонора в нём – ни грамма. Наш человек. Мужчина. А его величину научную сегодня просто ценят, а через пяток лет боготворить будут. И после смерти на центральной площади памятник в три роста отольют из бронзы.

– Вот ты балаболка, Федя!– засмеялся Креченский. – Тебе секретарём обкома надо работать. Красиво загибаешь шибко. Ладно, поехали.

На поле он сразу же воткнул в пашню ладонь пальцами вниз сантиметров на пять. Повозился в земле и достал два зёрнышка. Поднес их к глазам, к носу. Понюхал. Пальцами их потёр. И в то же место обратно закопал.

– Тут хорошо пойдёт хлеб. Везде так сеете?

– Стараемся, – потупился Данилкин, директор. – Да не всюду одинаково получается. В этом году заставили с апреля начать. По мокрой земле. Это сейчас подсохло. А было почти болото. Сейчас посуху-то без проблем сеем. Ровно. Как положено.

– Так у вас до сих пор плуги отвальные? – Креченский поглядел вдаль. Пашня ровная была, укатанная. Как он догадался – не понял Данилкин.

– Я к осени подгоню вам десяток безотвальных плугов. Вот как у Фёдора, – сказал Креченский, достал блокнот и что-то написал там.

– Нам ещё бы и комбайнов новых хоть тоже с десяток. С хорошими подборщиками. С современными шнеками, – сказал агроном Самохин Володя и сам обомлел. «Нам» он сказал про совхоз Корчагина.

Дутов хмыкнул.

– А, глядишь, и останешься тут. Я помогать буду, если что. Да и Антоныч не откажет. –  Да, Миша?