Вести с полей

– Да ну его, Данилкина, – Айжан Курумбаева усмехнулась иронически. – Сразу снимет с трактора. Буду дома сидеть. Нурлан мой зоотехник хороший. Там, где мы жили, работал, и уважали его. А Данилкин третий год клянется овцеферму построить и овец купить. Нурлану бы работа была. А так, я пока одна зарабатываю .Пенсии у родителей вроде и не маленькие. Но мы у них не берем денег. А они их на смерть копят. Похороните, говорят, а что останется, заберёте.

– А ты разве верующая?– спросил Витёк. – Вроде не  говорила мне раньше.

– Да нет. Это я так. Для солидности говорю про Аллаха, – Айжан сняла шапочку и махнула влево-вправо красивым блестящим, похожим на смолу волосом. – Чтобы верить, надо точно знать, что он есть. Почти все верят просто потому, что их родители верили, ажешки с агашками. А мне всё надо сперва точно знать, потом делать. Вот про то, что он существует и где находится, пока не знаю.

  Да и не видел его никто. Говорят, это он мне помогает. А я думаю, что хороший трактор. Исправный, надёжный. Руки-ноги мои. Голова. А их не Аллах дал. Мама моя Нурия и отец Тлеухан. А вот им Аллах что-то не сильно помогал. Помыкались в нищете с нами, детьми. Четверо нас. Два брата и сестра. В ауле жили под Аркалыком. Жара была в одно лето. Трава погорела в степи, бараны сдохли и три наших лошади-кормилицы. Так они оттуда до Курундая почти полгода добирались. На чём попало. Все болезни в дороге заработали. Так разве они в чем виноваты перед Аллахом? Почему он их так наказал, что мы их лечим, лечим, а вылечим или нет, не уверена я. Потому мне с пашни нельзя уходить. Когда уж совсем прижмёт как с Олжасиком, тогда перерыв сделаю. Но рожать буду четверых. Как мои родители. Им спасибо. Подняли нас. Не Аллах, пусть он простит меня за слова такие.

– Я забыл, – Витёк почесал затылок.– Ты с какого года?

– С сорок третьего. Двадцать шесть мне всего. Ещё успею и попахать, и родить, и вырастить. Родители бы только подольше прожили. Мечта моя. Не богатой стать, а родителей иметь, мужа и детей здоровых. Вот в них и богатство моё. А сам с какого года?

– Я – с сорок девятого, – Витёк засмеялся. – Двадцать лет ещё. Насмотрюсь, набегаюсь. Есть время.

– Так, – Айжан покрутила головой. – Заболтались. Тропку мою проскочили. Налево надо вертеть.

Дальше ехали молча. Витёк думал о том, даст ли редактор написать то, что он сейчас услышал. Такого никто про неё не писал. Только про трудовые победы.

А о чем думала Айжан Курумбаева, по лицу не смог он определить. Может быть, о будущей выработке на пашне. Может о детях, которые едут с отцом и бабушкой в больницу. Или о будущем ребенке думает. Как бы его поаккуратнее по целине повозить. Ну, да. Скорее всего, ничего другого ей бы сейчас в голову не пришло.

  И тут показался вчерашний вспаханный клочок гектара на два. И плуг сразу на вид вынырнул из травы степной. Приехали. Витёк посмотрел вперёд и вправо на живой пласт целины. Работы было – начать, да кончить. Дня за два. Если очень повезёт

    Удивительно выглядит воздух, которому никто и ничто не мешает. Никто его ничем не загораживает. Витёк отошел от трактора и посмотрел налево. Ровная, будто катком приплюснутая земля возле Витька была травой укрыта бледно-зелёной, да серой, цветами мелкими, желтыми и фиолетовыми. Они почти незаметно покачивались на серых твёрдых стволиках и никак не пахли. Чуть дальше широкими полосами клонились к земле гладкие серебристые с розовым отливом космы ковыля. Ветра не было,  но он тоже шевелился. А если смотреть на горизонт, где степь как будто бы и заканчивалась, то сам край земли, да и небо над ним, дрожали мелко и зябко. Как  крепко простывший человек с температурой выше тридцати девяти, которому никакие таблетки не убирали дрожь. И казалось Витьку, что не с неба идет к земле воздух, а, наоборот – из земли к облакам. Потому, что без малейшего ветерка шевелились верхушки трав и седой волос ковыля. А возле горизонта воздух шевелился и размывал линию, соединяющую землю с небом, но тоже снизу. Вверху, под облаками он был похож на хрусталь, сквозь который и дальше не видно ничего, и лучи солнечные меняют углы наклона к степи, меняя при этом оттенки от ярко-синего до розового. А вот если голову повернуть на бесконечную пашню, тоже упертую в горизонт, то воздух над ней вёл себя вообще смешно. Над самой почвой он взмывал  почти такими же кольцами, как  дым над затухающим костром. Чуть выше его крутило, если приглядеться, тонкими прозрачными спиралями и лишь в дальней дали и в высоком небе он успокаивался. Черточка горизонта была как будто дымкой прикрыта, сквозь которую можно было разглядеть мутный провал в бесконечность. Наверное, там и пристроился конец света.

– Витя! – Айжан выдернула из круглой ниши за кабиной домкрат и рычаг от него. Даже издали видно было что весит он вместе с вставной рукояткой килограммов пятнадцать не меньше. Рядом валялся толстый плоский обрезок доски. – Давай плуг поднимем. Прицепим. Вдвоём легче будет. Я трактор задом подгоню прямо к петле. Сантиметров двадцать до неё не доеду.