Вести с полей

– Заплачу. Не жухай. Когда я не платил? Отбой! До утра! – Директор сунул рацию как пистолет – за ремень штанов и пошел к конторе. Ночью под фарами машин, народ пойдёт пугать саранчу страшным шумом от железа. Так бились с этой тварью ненасытной все предыдущие поколения крестьян, когда не было никаких пестицидов. А саранча была неизбежна тысячи лет. И естественна как смерть. Но деды  и бабки наши с тазами и колотушками успевали спасти почти весь урожай, если не пропускали момент атаки.

– Ну и мы, вроде, во время. – почему-то спокойно размышлял на ходу Данилкин, директор. – Плюс у нас ещё летуны есть с ядом. Володя Самохин, привет! Слышал, сколько прилетело твари?

– Ильич, нет таких преград, которых бы не преодолели большевики, – хмыкнул Самохин, агроном.

– А! – Данилкин тоже улыбнулся. – Если уж агроном в таком катаклизме шуткует, то победим точно.

– Даже в голову не бери. Завтра к вечеру будет тебе снова чисто поле, – сказал Самохин, протягивая руку. Поздоровались.

И пошли готовиться к войне.

На площади к девяти часам вечера перед конторой уже стояли грузовики. К ним в сумерках сходились силуэты высокие, пониже и совсем маленькие. Подростков родители тоже взяли с собой. Пользы от них поменьше, конечно, зато отлов и изгнание саранчи – это для будущих крестьян школа нужная. Часть необходимого профессионального образования. Не растеряются, когда вырастут. К половине десятого площадь конторская была забита народом так плотно, что опоздавшим и примкнуть оставалось только к самому краю. Но Данилкин раздавал команды в «матюгальник» милицейский, усиливающий голос раз в десять. Столько людей не собирал вместе ни один праздник. Даже самый великий – день Великой Октябрьской Революции. Потому как светлый коммунистический день каждый год бывает. И совсем не обязательно  всему совхозному люду петь бравурные песни на улице, пить водку на ходу и стоя в куче. Это куда лучше получалось дома. Под музыку своих радиол или патефонов, холодную водочку и заботливо расставленной женщинами закуской. А вот беда, особенно с перспективой голодной зимы, собирала народ всегда очень быстро, и настрой у него был очень свиреп к любому злу: к саранче, засухе, ураганам, после которых колосья уже не могли подняться сами. Весь совхоз шел тогда в поле с мотками ниток в карманах и крепкими, порубленными по полметра камышинами с озера своего. Его косили осенью специально. Рубили и разносили по дворам. А после ураганов аккуратно ввинчивали их после первого дождя хорошего в поваленный ветром ряд, привязывали к камышинам нитку, потом поднимали колосья, двигаясь вперед на коленях, обматывали то по одному колоску, то пучками и рядок метров через двадцать крепили толстой ниткой к другой камышине. Ураганы, к счастью, валили колосья полосами, а где-то проносились выше пшеницы и получалось, что на трёх-четырёх тысячах гектаров подвязывать надо было намного меньше половины площади. Но и после такой работы у народа отваливались руки, болели ободранные колени и согнутые в процессе спины. Только вот урожай всегда был главнее здоровья. Поэтому в любую погоду и при любых оказиях на поле люди и ползком ползали, и руками сорняк рвали, отпугивали сусликов и мышей, полотенцами и длинными тряпками выгоняли с пшеницы мотыльков белых, настырных и прожорливых. Не было с начала целинных лет и до сих пор в совхозах почти ничего из техники, которая  из адского превращала бы труд при какой-нибудь напасти в нормальную  работу. Без травм и потери сил.

Нашествие саранчи всегда считалось особой бедой. Если не прогнать, не отловить или не отравить её сразу, то государству достанутся объедки саранчовские в мизерных количествах. А себе совхоз автоматически приобретал  голод. Без хлеба в деревне хоть завались салом, например, а всё

равно голод будет.

– Люди!!! – крикнул в усилитель Данилкин, директор. – Внимание! Все делаете то, что скажут сейчас Сергей Чалый и агроном  Самохин. Передаю усилитель.

– Пять лет назад кто саранчу душил? – крикнул Серёга.

– Все!!! – рявкнули все кроме детей.

– Кто с сетями работал? Саленко, Тимофеев, Жумадилов, Искаков, Прохоров и Зиновьев. Кого забыл?

– Нину Зиновьеву, – подняла вверх обе руки Зиновьева.

– Взяли сети?

– А как же! – отозвались из толпы.

Самохин на минуту забрал мегафон.

– С сетями стоите перед машинами возле фар. Прожектора со склада забрали, Иванов Лёха?

– Так точно! – Лёха высунулся из второго ряда, чтобы Самохин его видел. – Закрепили на длинных проводах и на клеммы накрутили, на аккумуляторы.

– Между всеми  десятью прожекторами расстояние десять метров. Перед ними слева и справа с мелкими сетями стоят те, кто и пять лет назад, – Самохин, агроном вернул «матюгальник» Чалому