Вестсайдская история

Свои длинные волосы Анита носила распущенными и даже днем подводила глаза. На губы она щедро наносила помаду и визуально увеличивала так, что они все время казались припухшими от страсти. Днем она работала в обуви на плоской подошве, но рядом со швейной машинкой стояли пластиковые туфли с каблуками в три с половиной дюйма.

– Может, ты постоишь смирно? – попросила Анита на испанском.

– Говори со мной по-английски, – ответила Мария.

– Если хочешь говорить на английском, ты должна думать на английском. Но я предпочитаю думать на испанском, – Анита выразительно закатила глаза, – потому что это лучший язык, чтобы думать на нем о любви. Но, пожалуйста, сейчас мне нужно, чтобы ты стояла смирно.

Мария расстегнула пуговицу на воротничке и подвернула высокий вырез. Ее платье для первого причастия с рукавами чуть ниже локтя было сшито из мягкой белой вискозы и украшено на манжетах, по краю подола и по вырезу ажурной вышивкой. Талию охватывал белый пояс, который Анита пообещала заменить чем-нибудь темно-красным или синим, чтобы под него подобрать ленту в волосы.

Но вырез был чересчур высоким, а рукава слишком длинными. Тем не менее, если выбирать между переделкой рукавов и выреза, Мария хотела что-нибудь сделать с вырезом.

Она взяла ножницы.

– Хочу, чтобы ты поправила вырез. Как на твоих платьях.

– Я из-за тебя булавки проглочу, – сказала Анита.

С помощью линейки она намечала новую длину платья – чуть ниже колен. Если бы на месте Марии была другая девушка, не сестра Бернардо, Анита посоветовала бы подрезать на два дюйма выше колен, но это привело бы Бернардо в ярость, причем ярость не того сорта, с какой ей хотелось бы столкнуться этой ночью.

Боже, порой он так злился, что его глаза горели огнем, таким жарким, что с ней творились удивительные вещи. Она помогала ему избавиться от злости, а когда обоих охватывало счастливое изнеможение, Бернардо шептал ей самые непристойные и самые нежные слова.

– Стой смирно, – предупредила Анита. – Иначе я тебя проколю булавкой сама знаешь где.

– А ты сделаешь что-нибудь с шеей?

– У тебя нормальная шея. Всем бы моим знакомым девчонкам такие хорошенькие шейки.

– Я говорю о вырезе, – возразила Мария. – На два-три дюйма – ведь никакой разницы?

– Разница слишком большая, – бросила Анита и так выразительно закатила глаза, что Мария рассмеялась.

– Ты переделываешь это платье, чтобы я могла в нем танцевать, – заявила Мария и повторила: – Танцевать. В нем больше не нужно стоять на коленях перед алтарем.

Анита приколола к подолу очередную булавку.

– С этими парнями ты можешь начать с танцев, а закончить тем, что на коленях будешь умолять повести тебя к алтарю.

– Ну ладно, не три и не два дюйма – всего один. – Мария показала крохотное пространство между указательным и большим пальцами. – Один малюсенький, малюсенький дюйм.

– Бернардо взял с меня слово, – вздохнула Анита.

Сидя на полу, она видела, какие у Марии изящные, стройные ножки. Повезло девочке. Ей никогда не придется брить ноги и мазаться кремами и лосьонами, чтобы смягчать кожу.

– Я не виновата, – объяснила она Марии. – Бернардо взял с меня слово, что я о тебе позабочусь. В это входит и подгонка платья.

– Бернардо взял с тебя слово, – фыркнула Мария. – Я здесь уже месяц, а он все еще провожает меня по утрам в салон. А если Чино не может встретить, Бернардо отводит меня домой. Шей весь день и сиди всю ночь, – пожаловалась она. – То же самое было и в Пуэрто-Рико.

– В Пуэрто-Рико ты была совсем ребенком, да и сейчас ненамного старше.

– Да неужели? Если я ребенок, то как так получилось, что меня обручили с Чино?

– О, это ничего, – объяснила Анита. – Ты достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, но недостаточно взрослая, чтобы носить глубокий вырез.

– Но я же окажусь достаточно взрослой, чтобы вообще быть без одежды, – продолжила Мария и спрятала лицо в ладонях, потому что покраснела и одновременно рассмеялась. – Только никому не говори, что я такое сказала, даже Чино.

– Только не Чино, – согласилась Анита. – А твое сердце делает вот так, – она помахала руками, как крыльями, – стоит тебе лишь взглянуть на него?

Мария покачала головой.

– Когда я смотрю на Чино, ничего не происходит.

Анита со стоном поднялась на ноги.

– А ты чего ожидала?

– Не знаю, – серьезно сказала Мария. – Чего-то. Он хороший, но… он хороший.

Она подошла к зеркалу посмотреть, какой длины будет платье. На дюйм ниже колен, но она осталась довольна тем, как оно откроет ноги. Теперь осталось уговорить Аниту что-нибудь сделать с вырезом, а единственный способ ее уломать – поддержать ее болтовню на другие темы.

– А что происходит, когда ты смотришь на Бернардо?

– Я не могу смотреть на него, – ответила Анита. – Мои глаза заполняются звездами, и я слепну. Вот что происходит.

– Понимаю, – произнесла Мария. – Вот почему, когда вы приходите из кино, не можете сказать, о чем был фильм. Да. Теперь я понимаю, что происходит, когда вы с Нардо сидите на балконе. Может, стоит сказать моим родителям, почему вы ничего не помните из фильмов?

Анита схватилась за воротничок ее платья и предупредила:

– А я его изорву в клочья!