Вестсайдская история

– Чудесно, но я заметил, что вы танцуете в разных частях танцплощадки, будто между вами лежит Большой каньон.

– Да ты что! – воскликнул парень, уперев руку в бок. – Хочешь, чтобы девчонки танцевали с девчонками? А парни с парнями?

– Я хочу, чтобы вы танцевали друг с другом. – Мюррей показал на «Акул» и «Ракет». – Так вы сможете лучше узнать друг друга.

– Мы знаем этих торгашей вонючими бомбами! – крикнул кто-то из «Акул».

Мюррей опять воздел руки и предложил:

– Не будем говорить о прошлом. Сегодня такой хороший вечер. А когда мы узнаем друг друга, он станет еще лучше. Давайте начнем с совместных танцев. Вы станете в два круга. Парни снаружи. Девушки внутри.

– Эй, Рад-Пожать, а где будешь ты? – проорал Снежок.

Мюррей заставил себя рассмеяться.

– Чудесно. Мы заведем музыку, и парни начнут двигаться в одном направлении, а девушки в другом…

– Что за пошлятина? – прокричал кто-то.

– Два круга, ребята. – Мюррей возвысил голос, чтобы перекрыть глумливые смешки. – Потом, когда музыка остановится, каждый парень будет танцевать с девушкой, которая окажется напротив него. Ладно? Ладно. Два круга, ребята.

Его щеки и лоб покрылись каплями пота, очки запотели, но не мешали заметить, что никто не двинулся с места. «Ракеты» и «Акулы» продолжали сверлить друг друга злобными взглядами.

Ярко накрашенные девушки с замысловатыми прическами, в облегающих платьях, с высокими от природы или же благодаря модным ухищрениям грудями тоже держались вызывающе. Молчание становилось все более тяжелым, все более гнетущим. Полицейский привел еще одного коллегу, в котором Мюррей узнал Крапке, и издал громкий вздох облегчения, которого сам устыдился.

Он махнул, подзывая Крапке. Когда «Ракеты» с «Акулами» увидели, что на них враждебно уставился полицейский, они наконец начали выстраиваться в круг вокруг своих девушек. Бернардо остановился напротив Аниты. Рифф выбрал в пару Грациеллу, которая нетерпеливо щелкнула пальцами, ожидая начала музыки – она любила танцевать, а сейчас они только впустую тратили время.

Не совсем то, чего хотел Мюррей, и он объяснил еще раз. Он посмотрел на Крапке, который рявкнул, что такие простые инструкции должны дойти до любого, так чего время тянуть?

Ослушаться приказа было невозможно, поэтому нужные круги образовались, музыка заиграла, юноши и девушки начали двигаться в противоположных направлениях. Мюррей захлопал в ладоши.

– Вот так, ребята. Продолжайте кружиться. Никто не знает, кто где остановится. Поехали!

Мюррей крикнул и подал знак другому социальному работнику остановить пластинку. Он заморгал, широко раскрыл глаза и расстроился – хотя круги остановились так, что некоторые «Ракеты» оказались напротив девушек, пришедших на танцы с «Акулами», они только злобно пялились друг на друга, пока Рифф с неприкрытым отвращением не отвернулся от пуэрториканки и не поманил к себе Грациеллу.

Это беспричинное оскорбление возмутило «Акул» сильнее тем, что «Ракетам» первым пришло это в голову. В ярости от публичного унижения Бернардо щелкнул пальцами Аните. Банды разошлись, и девушки последовали за ними.

Мюррей подал знак сменить пластинку и облегченно вздохнул, когда заиграло горячее, дикое мамбо. Музыка такого рода должна их успокоить. Мюррею это казалось странным, пока он не обратился к антропологии. Случалось, что музыка опьяняла дикарей, и сейчас это как раз то, что нужно. Пусть они упиваются музыкой и забудут о ненависти. Потом, когда танцы закончатся, «Ракеты» и «Акулы» уйдут, и Мюррей больше не будет нести за них ответственность.

Мюррей Беновиц пожал плечами. Интересно, не откажет ли Крапке, если попросить его подбросить до метро и проследить, чтобы Мюррей благополучно сел в поезд? Ну что за профессию он выбрал!

С того момента, как Тони пришел на танцы, он чувствовал себя не в своей тарелке. Он пришел без девушки, а здесь все с парами. А когда он увидел Бернардо с «Акулами» и Риффа с «Ракетами», они показались незнакомцами. Если он направится к выходу, никто этого не заметит и можно будет убраться по-тихому. Если у Риффа хватило дури бросить вызов Бернардо – это его дело.

А потом он увидел у стены девушку в белом платье. Он увидел ее, а она увидела его, и все мысли о том, чтобы уйти, мигом улетучились из его головы. Словно его вели, Тони Визек подошел к Марии Нуньес, заглянул в ее темные глаза, протянул руки, и она увлекла его в какую-то иную страну.

Мамбо закончилось, и на вертушку поставили пластинку с более медленной и легкой музыкой. Переместившись на танцплощадку, Тони мягко сжал ее пальцы и посмотрел на ее лицо в форме сердца, в чистые карие глаза, на прелестные губы, лишь слегка тронутые помадой. Он одобрительно кивнул ее платью – белому, прекрасному, оно так отличалось от нарядов других девушек.

Его пальцы едва касались ее спины. Ее рука на его плече была такой легкой и хрупкой. Когда он закружил девушку в танце, его ладонь прижалась сильнее. Девушка вздрогнула и сделала движение, будто хотела отойти, поэтому Тони лишь на мгновение сжал пальцы.