Ветер богов

«Пока до нас очередь дойдет, — подумал Савада, — наломают себе спину, бедняжки». Но когда он и Эдано взошли на трап, их встретили такие же застывшие улыбки девиц, и им тоже досталось по яйцу.

За причалами, на открытом площадке, была сооружена легкая трибуна из канцелярского стола и нескольких досок.

Всех репатриантов выстроили вокруг неё. Тут уже толпились репортеры, среди которых выделялся энергично жестикулировавший господин в темном европейском костюме. Какой-то чиновник, подобострастно кланяясь, доложил ему, что репатрианты собраны. Затем он забрался на трибуну и, напрягая голос, прокричал, что сейчас перед собравшимися выступит господин вице-министр из министерства благосостояния.

Вице-министр с достоинством совершил полупоклон на четыре стороны и не спеша, сделав широкий жест рукой, начал говорить. Репортеры забегали вокруг трибуны, выбирая выгодные точки для съемок. Самый ретивый из них даже влез на трибуну и чуть не тыкал объективом в лицо оратору.

После пышных приветствий вице-министр заявил, что прибывшие теперь будут окружены заботой их министерства, которое вначале направит всех в санитарный лагерь здесь же, в Майдзуру. Затем, памятуя, что перед ним будущие избиратели, начал превозносить заслуги своей партии. В ней, по его словам, собраны лучшие и достойнейшие люди страны, и она мудро управляет государством. А потом господин вице-министр перешел к другому вопросу — к тяготам и мучениям, которые якобы вынесли военнопленные в Советской России. Их возвращение он считал заслугой правительства и, конечно, своей собственной.

Увлекшись, господин вице-министр не заметил, что у репатриантов, внимательно до этого его слушавших, настроение стало меняться. Вначале раздалось несколько протестующих выкриков. Затем ропот стал нарастать, заглушая голос оратора. Некоторые начали протискиваться к трибуне; на помосте появился коренастый широкоплечий парень. Оттолкнув недоумевающего оратора, он сбросил с себя куртку и рубаху, напряг мышцы хорошо развитого сильного тела и заорал:

— Вот как нас там угнетали и мучили. Смотрите!

Слова неожиданного оппонента господина вице-министра покрыл дружный смех репатриантов.

— Кто это там? — спросил друга низкорослый Савада, пытаясь хоть что-нибудь увидеть из-за спин других. — Вот молодец! Кто?

— Нагано! — ответил Эдано.

— Нагано?.. Не может быть!

— Самому не варится, но это он!

— Са!.. — удивленно воскликнул Савада. — Вот так дела. Недаром говорят: «Бывает, что лист тонет, а камень плывет».

Уцепившись за плечи Эдано и привстав на носки, Савада уже никого не увидал на трибуне: разгневанный вице-министр пробирался к автомашине.

Репатриантов поспешно построили в колонну и повели в санитарный лагерь. Они шли, посмеиваясь над выступлением министерского деятеля и его неожиданным финалом. Некоторые предпочитали молчать: осторожность — родная сестра мудрости.

2

У выхода из порта, на замусоренном асфальте, влажном от ночного дождя, стояла толпа женщин. Они были без цветов и флажков, в обычной, простенькой одежде.

— Наверно, родных среди нас ищут, — услышал Эдано голос Савады.

Женщины стояли молча, вытягивая шеи, пристально вглядываясь в лица. И столько надежды, ожидания было в их глазах, что Эдано, не выдержав, опустил голову. Ему страстно захотелось, чтобы раздался хотя бы один радостный возглас, чтобы строй вдруг сломался — и хотя бы двое встретились после долгой разлуки. Но шеренга шла за шеренгой, женщины молчали, а потом стали расходиться: так, очевидно, было уже не раз.

Занятый своими мыслями, Эдано не заметил, как они дошли до лагеря. У входа стояла охрана. Савада толкнул локтем друга:

— Вот тебе и куриные яйца. Видал, какие птенчики стоят?

В длинном дощатом бараке механик, забросив вещи на нары рядом с Эдано, подошел к Нагано, расположившемуся неподалеку:

— Ты молодец, парень!

Нагано мрачно посмотрел на него и сухо ответил:

— Отстань! Вы хотели убить меня, а русские спасли мне жизнь. Я этого никогда не забуду. Чего же тот тип врал про них?.. Все должны знать правду…

— Но ведь и ты хотел убить Эдано и ему русские тоже спасли жизнь.

— Ещё раз говорю — отстань! Вы не сказали про меня русским, и я это тоже помню, но нам лучше не встречаться на одной дороге! — ещё более сухо ответил Нагано и отвернулся.

Потоптавшись около Нагано и видя, что от него больше ничего не добьешься, Савада вернулся к своим нарам. Однако общительный характер снова сорвал его с места.

Эдано, растянувшись на жестком ложе, вспоминал встречу в порту, трескучую речь вице-министра, неожиданное выступление Нагано, скорбную толпу женщин. Ведь среди них могла оказаться и Намико…

Мысль о жене вернула его к думам о доме. Дед, конечно, мало изменился, в его возрасте люди уже не меняются, они словно стоят на последней ступеньке лестницы, ведущей в неизвестность. Одни сразу же сходят с неё, другие держатся долго. Пусть и дед стоит на этой ступеньке как можно дольше… Намико тоже вряд ли изменилась. Может быть, располнела? Хотя вряд ли при такой жизни.

Но вот сын, какой он?