Ветер богов

Утром Ичиро проснулся поздно. Тонкий лучик солнца бил прямо в лицо, как там, в русском госпитале. Почти у самого ужа слышалось тихое сопение. Чуть приподняв веки, он скосил глаза. Намико уже встала, а рядом с ним сидел сын. Он терпеливо ждал, когда проснется отец, внимательно рассматривая и изучая его лицо.

— Ты давно встал, сынок? — привлек к себе мальчугана Ичиро.

— Да, — кивнул толовой Сэцуо. — Мама ушла, а ты всё спишь. Ты больной? Когда я болел, мне тоже не разрешали вставать.

— Ну нет, — рассмеялся Ичиро. — Я здоровый. Это первый раз я проспал.

И он, довольный, счастливый, рывком поднялся с постели, схватил сына на руки, подбросил его вверх, как когда-то подбрасывал его самого отец. Сэцуо завизжал от удовольствия.

— Ты уже встал, внучек? — послышался голос деда. — Сейчас будем есть. Э-э, вот ты где, — проговорил старик, увидя правнука. — А ну-ка покажи отцу, как ты можешь бороться. Что, я напрасно учил тебя дзюдо?..

Ичиро поставил сынишку на пол. Мальчуган насупился, принял классическую стойку, вытянув руки…

За завтраком дед выложил внуку деревенские новости. Они были нерадостными. Война разорила деревню, много отцов, сыновей сложили свои головы в странах, о существовании которых раньше здесь и не подозревали. Но жизнь идет своим чередом, принося и новые радости, и новые горести. Последних, однако, больше.

Земельная реформа? Ничего она не изменила. Да и откуда у сельчан взялись бы деньги, чтобы выкупить землю? Небольшие участки приобрели староста, лавочник, ещё кое-кто. Остальные как были арендаторами, так и остались ими. Тарада ловко вывернулся и по-прежнему управляет деревней. Большую часть земли он фиктивно разделил между родственниками — поэтому дочерям так и не разрешил уйти из семьи; остальную землю выгодно продал каким-то дельцам. Теперь он стал поставщиком мяса офицерскому клубу американской авиабазы, огромный аэродром её раскинулся неподалеку от деревни. Коров батраки каждый день массируют особыми щетками, чтобы мясо стало нежным и мягким. Помещик стал заправским ростовщиком — жестоким и безжалостным. В Итамуре все крестьяне его должники.

— Однако и Тараду боги наказали, — закончил старик рассказ о помещике. — Погиб старший сын Санэтака, тот, который выдал твоего отца.

— Знаю! — Губы Ичиро сложились в жесткую улыбку.

— Откуда? — удивился дед.

— Это я его прикончил!

— Ты? Сам?

— Да, я! — твердо ответил Ичиро и рассказал о той памятной ночи на «Сидзу-мару», когда пьяный поручик похвалялся перед ним убийством Адзумы, арестом отца и грозил новыми карами.

— Са… — только и мог произнести пораженный старик. Но, помолчав минуту, с жаром воскликнул: — Хвала богам! Ну, внучек, обрадовал ты меня. Все годы мучился, думал о том, как отомстить, а ты, оказывается, своими руками… Мне теперь можно спокойно помереть. Молодец! Только смотри, камень молчит и тысячи лет живет. А к Тараде тебе надо будет сходить. Сегодня же. Он определенно знает, что ты ехал вместе с его сыном. Только поосторожнее. Знаешь поговорку: «Ивы от снега не ломаются». Вот и будь гибким, как ива.

— Мне надоело гнуться, дедушка.

— Э-э, — заволновался старик. — Мудрость и осторожность никогда не помешают. Тарада здесь всевластен, как бог. И Намико у него работает. Я-то уже плохой помощник, да и жить мне осталось… Тебе тоже надо чем-то заняться. А куда пойдешь? Земли у нас нет. Надо как-то жизнь устраивать.

Его слова заглушил рев пролетавших над деревней самолетов.

— Ну, начали, проклятые, — нахмурился старик. — Теперь каждый день вот так. А может, ты к американцам на базу поступишь? Правда, неохотно идут к ним из нашего села. Но ты ведь в авиации служил. Камикадзе! Опять же без рекомендации Тарады и старосты не обойтись. Подумай.

— Хорошо, дедушка, подумаю.

— А к Тараде сходи, — вновь настойчиво повторил дед. — И лучше сразу же после завтрака.

— Да, да, схожу после завтрака, — ответил внук.

Он не один, у него семья, надо думать о ней. У бедняков долгого отдыха не бывает.

— Ты мне ничего не рассказал об отце, дедушка, — перевел Ичиро разговор на другую тему.

— Да, — оживился дед, — приезжал он. Постарел, голова уже седая. А так ничего. Просил у меня прощения, что уехал тогда, не сказав ни слова. Оказывается, много лет он проходил в красном халате^[32], но, хвала богам, жив остался. Мечтает тебя увидеть. Попенял мне за то, что ты стал камикадзе. А разве ты меня спросил?.. Отец коммунист, а сын камикадзе! Действительно, только боги знают, что они делают с людьми. Я ведь до сих пор толком не пойму, кто они, эти коммунисты.

— Хорошие люди, дедушка. Желают счастья всему народу.

— Это-то я понял. Недаром мой старший сын среди них. Только напрасно они всё-таки против императора.

— Да тебе-то какой толк от него?

— Э-э, не говори так. Для порядка нужен. В Японии испокон веков были императоры.

— Темный ты человек, дедушка, — мягко заметил внук. — Даже война тебя ничему не научила.

Старик насупился и замолчал. Но он не мог долго сердиться.