Ветер чужого мира

Пока мы трясли друг другу руки, я вдруг понял, что вовсе не обязан всю жизнь торчать в Енотовом Ручье – когда-нибудь я отправлюсь к звездам.

Спокойной ночи, мистер Джеймс

1

Он воскрес из небытия. Он обрел сознание, выйдя из бессознательности.

Он вдыхал запахи ночи и слышал шепот росших на набережной деревьев, и ветерок, заставлявший деревья шептать, оглаживал его добрыми бесплотными пальцами. Как будто окружающий мир проверял, целы ли у него кости, нет ли ссадин и ушибов.

Он сел, уперев ладони в землю, выпрямил спину и устремил взор в потемки. Память просыпалась с трудом, а когда проснулась, оказалась ущербной и не дала никаких ответов.

Его зовут Гендерсон Джеймс, и он человек. Сейчас он сидит где-то на планете по имени Земля. Ему тридцать шесть, он известен в определенных кругах, живет безбедно. Унаследовал дом на Саммит-авеню, вполне респектабельный особняк, хоть и утративший за последние двадцать лет толику красоты.

Выше, на набережной, прошуршала скатами машина, кроны блеснули в лучах ее фар. Вдалеке, приглушенная расстоянием, взвыла сирена. Где-то еще в нелепом раже зашлась лаем собака.

Его зовут Гендерсон Джеймс, и если это правда, то как он оказался здесь? Почему сидит на береговом откосе, внемля ветру в деревьях, сирене и лаю? Видно, что-то пошло не так, случилась какая-то неприятность. Он поймет какая – если сумеет вспомнить.

А сейчас он помнит, лишь что должен выполнить некую задачу.

Джеймс сидел и смотрел во мрак. Вдруг осознал, что дрожит, хотя с чего бы, ведь ночь не так уж и холодна. С берегового откоса скатывались звуки засыпающего города, далекий шум несущихся автомобилей и прерываемый ветром вой сирен. Разок на набережной появился прохожий, и Джеймс прислушивался к его шагам, пока они не стихли.

Да, что-то произошло, и у него есть дело, какая-то работа, непонятным образом прерванная, – должно быть, в результате несчастного случая, из-за которого он оказался лежащим на берегу.

Он ощупал себя. Шорты, рубашка, прочная обувь, наручные часы, револьвер в кобуре на боку…

Револьвер?

Это как-то связано с работой.

Он охотился в городе, и для этого нужен был револьвер. Кто-то рыщет в ночи, и этого кого-то необходимо прикончить.

Получается, что он знает ответ.

Но, даже зная, он некоторое время сидел и дивился этому загадочному, неторопливому движению логики, пробуждавшему его память.

Вначале имя и основные факты, относящиеся к его личности. Затем он понял, где находится, и задался вопросом, почему он здесь находится. И наконец оружие: если оно имеется, то у него есть предназначение. Разумный ход мыслей, прямо-таки по школьному учебнику логики.

Я человек по имени Гендерсон Джеймс.

Я живу в особняке на Саммит-авеню.

Я сейчас в особняке на Саммит-авеню?

Нет, я не в особняке на Саммит-авеню.

Я где-то на берегу.

А почему я на берегу?

Но человеческая логика так не работает. Во всяком случае, так не работает нормальная логика нормального человека. Человеку свойственно «срезать углы». Он не ходит кружным путем, а движется напрямик.

Жуткое это дело, подумал Джеймс, ходить мыслями вокруг да около. Неестественное, неправильное, да и бессмысленное по большому счету… С другой стороны, много ли смысла в том, что он пришел в себя на береговом откосе и совершенно не помнит, как здесь очутился?

Джеймс встал, провел ладонями по телу. Одежда не изорвана и даже не измята. Его не избили и не выбросили из машины на большой скорости. Нигде не болит, нет крови на лице, самочувствие в полном порядке.

Он подцепил револьверный пояс пальцами и оправил его, чтобы плотнее улегся на бедра. Вынул оружие, проверил опытными пальцами – исправно и готово к бою.

Джеймс полез вверх по склону, выбрался на дорогу, пересек размашистым шагом полотно и ступил на тротуар перед рядом новых коттеджей. Услышал приближение автомобиля и перебрался с тротуара в вечнозеленые кусты, росшие вдоль газона. Это был инстинктивный поступок, и Джеймс, скорчившийся в укрытии, почувствовал себя несколько глупо.

Машина промчалась мимо, никто его не заметил. Да и не заметят, понял Джеймс, пока он не вернется на тротуар.

Он сомневался, что стоит туда возвращаться, ведь у тревоги должна быть причина. В его прошлом имеется слепое пятно, случилось какое-то таинственное событие. Эта загадка разрушила прочный фундамент бытия, лишила Джеймса уверенности в собственном существовании, в смысле его поступков и мгновенно превратила его в робкого зверька, так и норовящего спрятаться при малейшем признаке приближения человека.

А еще то, что случилось с ним, не дает его мыслям двигаться прямо к сути.

Он остался в кустах. Сидел, скорчившись, наблюдал за отрезком дорожного полотна и тротуара, оглядывал белостенные призрачные коттеджи на ухоженных участках. В памяти всплыло слово. Пуудли. Странное слово, неземное. От него так и веет угрозой.