Ветер чужого мира

Скоро зажгутся звезды. В это время года они появляются рано. Томас любил на них смотреть. Звезды! От этой мысли он вмиг разволновался, даже хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. Звезды – его страсть. Наваждение? Пусть так, но оно, по крайней мере, позволило стереть давний стигмат, защитить семью от злоязыких историков. Конечно, помог и Брюс. Эти его собаки…

Позади зазвучали шаги по траве.

– Ваше виски, сэр, – сказал Дженкинс.

Томас Вебстер посмотрел на робота, взял с подноса стакан.

– Спасибо, Дженкинс. – Он помолчал, крутя стакан в пальцах. – Скажи-ка, старина, кому еще ты носил выпивку в моем роду?

– Вашему отцу, сэр, – ответил робот. – А еще раньше – его отцу.

– Новости есть? – спросил старик.

Дженкинс отрицательно покачал головой:

– Никаких, сэр.

Томас Вебстер пригубил виски:

– Значит, они уже за пределами Солнечной системы. Так далеко, что даже через станцию на Плутоне ничего не передать. Может, одолели полпути до альфы Центавра, а то и больше. Эх, дожить бы мне…

– Доживете, сэр, – пообещал Дженкинс. – Я это нутром чую.

– Нутром?! – воскликнул старик. – Да что может чуять твое железное нутро?

Он потягивал виски, оценивал его искушенным в этом деле языком. Слишком разбавленное. Опять. И ничего тут не поделаешь, бесполезно снимать с робота стружку. Чертов врач приказал Дженкинсу добавлять больше воды. Это кем же надо быть, чтобы лишить человека в последние годы жизни доброй выпивки…

– Что это там? – Томас Вебстер указал на вьющуюся по склону холма тропку.

Дженкинс обернулся:

– Сэр, похоже, Натаниэль ведет кого-то в дом.

Собаки собрались в кабинете, пожелали хозяину спокойной ночи и ушли. Брюс Вебстер улыбался, провожая их взглядом.

– Славная компашка, – сказал он и повернулся к Гранту. – Небось здорово вас нынче Натаниэль удивил?

– Еще как! – признал гость. – Но я сразу вспомнил, чем вы тут занимаетесь. Это далеко от моей научной области, но ваша деятельность широко освещается, о ней пишут на понятном для неспециалистов языке.

– Научная область? – переспросил Вебстер. – Я думал…

Грант перебил его, смеясь:

– Знаю, о чем вы думали. Переписчик. Счетчик. Ну да, и это тоже.

Вебстер опешил, даже смутился слегка:

– Мистер Грант, надеюсь, я вас не…

– Нисколько, – сказал Грант. – Я давно привык к тому, что во мне видят человека, который запишет имена и возрасты, а потом отправится к следующей группе людей. Но это, конечно, устаревшее представление. Перепись – не голая статистика, не пересчет по головам. Между прочим, в последний раз она проводилась триста с лишним лет назад. С тех пор многое изменилось.

– Заинтриговали вы меня, – сказал Вебстер. – В ваших устах это «пересчет по головам» прозвучало чуть ли не зловеще.

– Ничего зловещего тут нет, – возразил Грант. – Все логично. Это оценка человеческого населения. Нас интересует не только количество людей на планете, но и то, что они собой представляют. Чем занимаются, о чем думают.

Вебстер расслабился, глубже уселся в кресле, вытянул ноги к камину.

– Мистер Грант, уж не предложите ли вы мне сеанс психоанализа?

Грант допил виски, опустил стакан на стол.

– Мне это без надобности, – сказал он. – Всемирный комитет располагает всеми необходимыми сведениями о людях вроде вас. Но есть и другие – те, кого вы, местные, прозвали горцами. Севернее обитают «сосновые дикари», далеко на юге – еще кто-то. Невидимые, почти забытые ареалы концентрации населения. Сколько людей поселилось в лесах, сколько рассеялось по планете совершенно бесконтрольно, когда Всемирный комитет ослабил вожжи…

Вебстер хмыкнул.

– Ослабить вожжи было необходимо, – заявил он. – История всем нам это докажет. Еще до появления Всемирного комитета планетарное государство имело уйму проблем с кочующими мелкими хозяйствами. Как три века назад стали пережитком городские правительства, так теперь нет никакого смысла в национальных государствах.

– Вы совершенно правы, – согласился Грант. – Но тем не менее одновременно с ослаблением роли государства ослаб и контроль над жизнью индивидуума. Если человек хотел уйти из-под опеки правительства, укрыться где-нибудь, отказаться от привилегий и уклониться от обязанностей, он мог это сделать с легкостью. Всемирный комитет ничего не имел против. Да и некогда ему было разбираться с недовольными и безответственными, хватало других проблем. Например, фермеры, с приходом гидропоники вынужденные отказаться от прежнего образа жизни. Очень многим было крайне трудно вписаться в промышленность. И как же эти люди поступили? Да просто ушли в тень. В примитивную культуру. Держат в хозяйстве пару коров, охотятся с ружьем и капканом, берут в лесу дрова, подворовывают по мелочи. Лишившись источника заработка, они вернулись к природе в полном смысле этих слов, и теперь природа спасает их.

– Это началось триста лет назад, – сказал Вебстер. – В ту пору Всемирный комитет ими не занимался. Разумеется, он делал все, что было в его силах, но ваша правда: если кто-нибудь проскальзывал между пальцев, его не искали. Чем же объясняется столь внезапный сегодняшний интерес?

– Просто руки дошли, надо думать, – ответил Грант.