Ветер душ (СИ)

  Наступала осень. Я снова отправился в школу, но какой непривычной она мне показалась. Каким непривычным оказался я для нее. Ощущались перемены, происшедшие за это лето. Толстоватый и вечно мучаемый собой тюфячок бесследно растаял с последней каплей рыхлого жира. Я больше не влачил бесцельное, ожидающее дальнейшего существование, а торопился жить.

  Мое дочерна загорелое лицо, уверенность и резкость движений произвели на одноклассниц и одноклассников должное впечатление. Меня почти не узнавали. Впрочем, изменился и весь класс. Возраст. Каждый приобрел новые черты или по крайней мере усугубил старые.

  Нас выстроили на первую линейку, причем наш класс стоял на одну ступень ниже выпускного. Да и стал он совсем другим. Бесследно растаяла та компания, что скопом крушила мое правдолюбие год назад. Вот только Илья. Остальных выплюнули в жизнь, в ПТУ там и прочее. Ну да это не так страшно.

  Не обошлось и без огорчений. Переехал на другую квартиру и ушел из класса мой друг Ник-Дил. Зато с Журбиным мы уселись за одну парту. Этот оригинал вымахал за лето сантиметров на десять, и более не нуждался ни в моей, ни в чьей-либо опеке. Довольно часто бываю у него в доме. Гоняем в шахматы с переменным успехом и смотрим книжки Битструпа. Забавная штука его карикатурные ряды. Жизнь в движении.

  А еще в его библиотеке я нашел Джека Лондона. То же самое, что и в горах - костры, походы, люди и быт на природе. Много общего и притягательного.

  Когда проигрываю Журбину в шахматы, скачу за ним с шахматной доской на предмет одевания ее ему на голову. А он травит меня дворовой собакой. Необычайно весело.

  Однажды, выйдя на переменку, я увидел прошлогоднего заводилу классных разгильдяев Саломахина. Он сделался ростом выше меня и более не выглядел беззащитным. Его физиономия приобрела надменно-нагловатый оттенок, а губы уголками опустились вниз, слегка обрюзгли.

  Около Салы волчком крутился Илья. У нас намечались трения. Братан нуждался в уважении и видно призвал помощника. Мне приказали не задирать нос и прочие конечности, грозили короткой расправой. Недвусмысленно давали понять, что честной драки теперь не будет.

  За их спинами в прозрачной тени скрывались люди, куда как поширше и постарше. А у меня подрастерялось желание играть в их дурацкие игры и амбиции. Я ответил, что понял, чуть вызывающе помахал ручкой и отвалил.

  В общем-то правильно, как оказалось. Илья учился убого. Ему хватало и собственных проколов и неудач. Главное, чтобы списывать не мешали. А дела класса так ... Улица всосала его вместе с ботинками. Он стоял на колесах (глотал таблетки, крутил дела). Ему не до учебы.

  А мне до тренировок. Они ведут меня за собой, отнимают массу усилий и времени. Даже в школе моим любимым уроком стала физкультура. Круче и спортивнее меня в классе только Славка Бузауф. Он поимел первый разряд по самбо и накачал мышцу до лопанья кожи.

  Есть еще переросток Деливер, могучий с пышными усами, старше нас на три года. Я с ним как-то подрался. Хлестать по щекам эту неповоротливую глыбу одно удовольствие. Но когда он меня поймал и принялся стучать об пол сразу всем телом... Мое безжизненное реноме едва успели вырвать.

  Но соревнования, опять соревнования. Правда, для меня будто в бирюльки играют. Я за новичков на Лесничестве, а Амир за разрядников на Азиатской. На Лесничестве судьи улыбаются, сюсюкают, на старте одергивают дюльферки у участников. Толпа посматривает наверх, туда, за повороты ущелья, где облачно. Там-то по-настоящему, без дураков, там парни хваткие.

  Новичков много, как грибов. Разминочная стенка в веревках, словно отвес в паутине. Траверс лазают прямо в вибрамах. Ловкие такие, смешно смотреть. Полное впечатление, будто половина из них скалу в первый раз щупает. Но важные, как разогретые самовары. Не зря Горбунов говорит, чтобы мы поменьше с ними общались - чайники.

   Старики с Амиром там, наверху. Мы готовимся к старту вкупе с Маликовым, Мархлевский руководит. Его наверх не допустили почему-то. Разминались серьезно, на прочих не смотрели. А пришлые устраивались компаниями где попало, даже на нашем отхожем месте.

   Стартанул по привычному. Потому и не дергался особо. На этой скале меня удивить чем-либо довольно проблематично. Трасса по стандартным карнизам, половина новичков внизу попадала. Но сегодня я на коне. Что для них трасса, для нас рабочее состояние.

   Я стал лидером среди наших и не желаю считаться с мнениями других обществ. У меня есть законная, красная спартаковская майка и белая дюльферка расчерчена следами от спусков вниз по веревке. К трассе готов.

   Она идется, успевай смотреть под ноги и перебирай руками. Легкий мандраж. Я возбужден и почти не ощущаю собственных усилий. Только не забывать про ноги, не прихватываться руками за скалу слишком сильно, не висеть на руках.

   Но вот и конец маршрута. Красный флажок, касаюсь рукой. Теперь спуск. Лихорадочно набрасываю дюльферную веревку на плечо. Пошел. Отрываюсь от скалы и лечу, расправив крылья.